Роджер Желязны - Миры Роджера Желязны. Том 27

Корда слегка вздрогнул. Его удивила покорность судьбе, прозвучавшая в голосе слепого, но он оставил свои сомнения при себе и уселся на ковер за спиной Мириам.

— Я готов, капитан, — заявил Корда, надеясь, что его голос звучит бодро. — Пора стартовать.

— Держись за края ковра, — посоветовала Мириам. — Так ты не упадешь, когда мы взлетим.

Корда так и сделал, хотя с большим удовольствием он бы обнял девушку за тонкую талию. Эта мысль настолько отвлекла его, что он не заметил, как они оказались в воздухе.

— Как просто! — воскликнул Рене.

— Это надежный ковер, — отозвалась Мириам. — Я приказала ему набирать скорость до тех пор, пока мы не приблизимся к горлышку бутылки. Как только увидишь пробку, поднимайся на ноги и приготовься вытолкнуть ее наружу.

Корда последовал указаниям девушки, довольный тем, что не до конца утратил рефлексы, приобретенные им столетие назад, когда он увлекался серфингом. Ему хотелось, чтобы прелестная Мириам обернулась и посмотрела на него, но девушка сосредоточила все свое внимание на управлении ковром.

По оценке Корды они подлетели к горлышку на скорости около пятидесяти миль в час. Он вдруг ощутил страх, что сломает себе что-нибудь, когда его руки коснутся пробки, однако удар произошел раньше, чем он успел отклониться в сторону. Еще мгновение назад огромная пятнистая пробка высилась у них над головами, а в следующее — они вырвались из бутылки.

Вокруг свирепствовала песчаная буря, но Мириам ловко управлялась с ковром-самолетом, и вскоре они оказались внутри ее ока. Маленькая голубая заплатка неба у них над головами постепенно становилась все больше и больше.

— Скоро выберемся! — Мириам удалось перекричать ветер. — Следи за джиннами!

— Есть, капитан! — взревел в ответ Корда.

Они промчались сквозь тонкую завесу песка и увидели чистое небо. Корда не успел издать радостного клича, поскольку сразу понял, что высящиеся вдали горы — вовсе не горы, а огромные джинны, которые уже совсем близко.

Их было трое — широкоплечие, мускулистые, в развевающихся на ветру шароварах, тюрбанах и бронзовых браслетах на предплечьях. Обнаженную кожу на груди украшала эмблема Аравии — две горные вершины на фоне восходящего солнца.

Мириам попыталась направить ковер-самолет над и между двумя джиннами, но возможности летательного аппарата были уже на пределе. Они промчатся на расстоянии вытянутой руки от ближайшего джинна.

Прекрасно понимая, насколько глупо он поступает, Корда наклонился над краем ковра, чувствуя, как его удерживают чьи-то сильные руки — тогда он не думал о том, что они принадлежат Мириам. Он рассчитывал сорвать тюрбан с головы одного из джиннов.

Зацепившись кончиками пальцев за ткань, Корда сдернул его с головы великана, и рассвирепевший джинн тут же забыл про ковер, подхватил тюрбан и принялся водружать его обратно на голову.

Корда откинулся назад и — совершенно случайно — оказался в объятиях Мириам. Появившийся на щеках девушки румянец сделал ее еще прекраснее. Рене попытался одновременно выбраться из плена ее рук и извиниться… и в этот самый момент у самого его уха прозвучал пронзительный голосок:

— Солнце мое! Я тут с ума схожу от беспокойства, а ты обнимаешься с какой-то девчонкой! Я…

Неожиданно передача прекратилась; ПЦП, которая все это время молча сидела у него на плече, поднялась в воздух и умчалась в сторону «Коломбины».

Мириам, забыв о смущении, удивленно уставилась на Рене, которому наконец удалось сесть. Он не мог не отметить, что и с разметанными на ветру волосами Мириам была не менее прелестной.

— Рене! Значит, ты волшебник? — спросила девушка из песков.

— Волшебник? — Корда покачал головой: — Нет, я совсем не волшебник, Мириам. Я всего лишь создатель вселенных, которому придется иметь дело с очень, очень расстроенным ИР.

— ИР? — удивилась Мириам.

— Искусственный разум, — объяснил Корда. — У моего космического корабля есть компьютер, наделенный разумом и личностью — весьма темпераментной, надо сказать. Он — точнее она — оберегает меня.

— Оберегает? — Мириам улыбнулась, в ее черных глазах появились веселые искорки. — Ты это так называешь? Прекрасно. Я приму твои слова к сведению.

Корда покраснел.

— Сможешь долететь до моего корабля? Он остался там, внизу. Будем надеяться, что Коломбина впустит нас внутрь до того, как закончится наше консервированное время.

Мириам кивнула, и ковер-самолет спланировал к парку рядом с «Коломбиной».

Корда сразу начал просить прощения, но Коломбина смягчилась еще до того, как он попытался открыть входной люк вручную. Однако, когда они поднялись на борт, компьютер хранил обиженное молчание и реагировал только на прямые приказы, при этом веселая и дерзкая голограмма больше не возникала на своей голоподушечке, чтобы составить Корде компанию.

Хотя в каюте для гостей расположилась Миртам, Корда сразу почувствовал смутное одиночество.

Он попытался перебороть это ощущение и занялся прокладкой курса к дворцу, о котором упоминал Арабу. Несмотря на то что это было несколько преждевременно, Рене запустил программу поиска «Вихря», корабля Тико Хиггинса.

Он прекрасно понимал, что Коломбина, будучи корабельным компьютером, в курсе всего, чем он сейчас занимается — более того, она наверняка уже сделала соответствующие выводы. С другой стороны, Коломбина была его другом — и весьма обидчивым, почти подружкой… Эта вторая сторона не имела реального смысла, но именно она заставила Корда с сомнением проговорить:

— Би?

Никакого ответа. Честно говоря, он на него и не рассчитывал.

— Би, юная леди, которая заняла нашу каюту для гостей, дочь человека по имени Купец Арабу. Он помог мне выбраться из песчаной бури, но пришлось ему кое-что пообещать.

Рене помолчал, надеясь, что Коломбина не выдержит и начнет задавать вопросы. Однако тишина так и не была нарушена.

— Я взял Мириам с собой и поклялся сделать все возможное, чтобы она воссоединилась со своим возлюбленным, а потом вышла за него замуж. Нужно торопиться, потому что на Мириам положил глаз могущественный человек, и если она не станет женой юноши, которого любит, ее заберут в гарем.

Корде показалось, что он услышал негромкое восклицание — или кто-то затаил дыхание?

— Би, я же должен был договориться с Арабу! Не мог же я оставаться в самом сердце бури, дожидаясь, когда кончится консервированное время. Впрочем, буду с тобой честен. Проблема Мириам тронула меня — я не хотел бы попасть в плен, в особенности теперь, когда мое сердце больше мне не принадлежит.