Евгений Лукин - Зона Справедливости

Железная дверь в компьютерную, естественно, была уже закрыта и опечатана. Пришлось расписываться за ключ.

Часам к девяти в подвальный застенок нагрянул угрюмый благоухающий коньяком замполит. Глава совета директоров согнал Алексея со стула и сел за монитор сам.

— А чего это ты все игры свернул?..

— Места много занимают…

Замполит недовольно шевельнул собольей бровью.

— Ну-ка поставь мне… эту… где фашисты бегают…

Алексей разархивировал ему первую версию «Вульфа», после чего был немедленно выдворен из компьютерной и отправлен домой. Влезая в куртку, он слышал, как замполит, сопит и бормочет, варварски стуча по клавишам:

— Ах, ты, падла… Куда пошел?! Стоять! Н-на, получи!..

Тоже, видать, не настрелялся… по кишлаку из пулемета… Афганец, блин!.. Ну вот что бы ему не заявиться часа на два раньше!.. Тогда бы еще не поздно было звякнуть Миле… А так — ни то ни се… Зла не хватает!..

Время было детское, так что к арке Алексей приближался на этот раз без боязни. Не к той, естественно, где он недавно присутствовал в качестве понятого, и не к той, где тогда же досталось Димке. Сегодня Алексей шел кратчайшим путем, через арку между третьим и четвертым подъездами.

Дно каменного туннельчика было уже освобождено от мусора и чисто выметено, кружевные железные створки распахнуты до отказа и плотно прижаты к внешней стене с помощью пары кирпичей. Алексей прикинул, где должны пересекаться исходящие из внешних углов два потока отрицательной энергии, и, став в этом узле, в этом средоточье зла, скептически прислушался к ощущениям.

Никаких особых ощущений он, как и следовало ожидать, не испытал. Кивнул удовлетворенно и двинулся в темное каменное нутро туннельчика, намереваясь проверить еще и ту зловещую срединную точку, где, по словам Милы, сходилось сразу четыре луча этой самой отрицательной энергии.

Сразу на входе в глаза ему ударил свет двух карманных фонариков — из ниши справа и из ниши слева.

— Вы куда идете?.. — жестко, напористо спросили отпрянувшего Алексея.

— То есть как куда?.. — заслоняясь, сказал он. Сердце прыгало и колотилось. — Живу я здесь…

— Номер квартиры? — неумолимо продолжал голос.

— Да вы кто такие вообще?..

— Домовая дружина.

— Черт бы вас всех побрал! — бросил с досадой Алексей, чувствуя однако облегчение, в чем-то даже отдаленно похожее на счастье. — Делать вам нечего!.. Затеяли, понимаешь, игры… в казаки-разбойники…

— Ну ты насчет казаков-то — полегче… — угрожающе пробасили из той ниши, что справа.

— А-а… — разочарованно протянули слева. — Это же из третьего подъезда… Понятой…

Луч левого фонарика вильнул и погас, высветив на секунду в противоположной нише синюю штанину с широким красным лампасом.

Ну вот, теперь еще, не дай Бог, кличку прилепят!.. «Понятой…»

Глава 9

Димка был с утра необычно задумчив. Озадаченный Алексей даже заподозрил сначала, что странное это выражение возникло на лице сына отнюдь не в связи с мыслительной деятельностью, но как бы само собой — в результате легкой деформации черт. Однако он ошибся.

— Откуда это?.. — хмуро спросил Димка, предъявляя отцу гибкий глянцевый журнальчик.

— Да иеговисты вчера приходили, — сказал Алексей. — Вот, оставили…

— А они кто?

Колодников хмыкнул и вопросительно воззрился на сына. В правом глазу Димки он прочел угрюмую решимость. Заплывший левый был по-прежнему задумчив.

— Сектанты, — несколько растерянно объяснил Алексей. — Считают себя христианами, хотя какие они к черту христиане! Так, что-то среднее между христианством и иудаизмом… Мать их вчера с таким треском выперла — до первого этажа кубарем катились… Да выкинь ты эту бредятину!

Димка насупился. Добрую половину услышанного он наверняка не понял. Странно… Неужели к нему ни разу не приставали на улице со «Сторожевой башней»? К Колодникову вот, например, — сплошь и рядом… Они ж прилипчивей цыган, иеговисты-то!.. Хотя пристать к Димке — это еще отважиться надо. Хорошо если просто пошлет! А ну как, не говоря дурного слова — да в рыло?..

— Тут по жизни много… — недовольно заметил Димка, снова колыхнув гибкой глянцевой обложкой.

Сначала Алексей не поверил собственным ушам. Потом ударился в панику. Простые души (а Димка, в его понимании, был несомненно простой душой) легко поддаются на пропаганду — неважно чью. Только еще иеговиста в семье не хватало для полного счастья!.. Однако следующая фраза сына, хоть и была ничуть не менее ошарашивающей, скорее обрадовала Алексея, нежели ужаснула.

— Па… — покряхтев и помявшись, спросил шкафоподобный сынуля. — А библия у тебя есть?

— Э-э… Евангелие…

— А это разве не одно и то же?

Колодников даже слегка умилился. Нет, Димка все-таки изумителен. Чистая, не испорченная чтением натура… Ничего не попишешь, продукт эпохи — на видиках возрос. Пришлось объяснить разницу.

— Так есть или нет? — нетерпеливо прервал Димка.

Продолжая удивляться, Колодников снял с полки безымянную книжицу карманного формата в гибкой кожистой обложке синего цвета, выменянную им с доплатой на «Королеву Марго» еще в златые времена застоя, перед самой перестройкой. Стер пыль, протянул сыну.

Тот принял ее с некоторым недоумением.

— Такая маленькая?

Колодников небрежно объяснил, что в Советском Союзе подобная литература считалась нелегальной. Поэтому хитрые американцы додумались делать евангелия в виде записной книжки, чтобы легче было гнать через границу.

Димка недоверчиво фыркнул и раскрыл наугад. Алексей зашел сзади, заглянул через крутое плечо.

— Это ты на «Деяния апостолов» попал, — заметил он. — Лучше сначала начни. «От Матфея». Там интересней…

Димка не услышал. Шевеля губами, вникал в текст. Потом спросил:

— А против рожна — это как?

— Чего? — изумился Алексей. — Ну-ка, где это?.. А-а… «Трудно тебе идти против рожна…» Понял… Обращение Павла. Это когда он еще Савлом был… «Савл! Савл! что ты гонишь меня?..» Ну, собственно, рожон — это заостренный кол… «Лезть на рожон» — слышал такое выражение?.. Рожон, рогатина, рог — все однокоренные…

— Угу… — рассеянно молвил Димка и, выйдя в коридор, скрылся за дверью своей комнаты. Новый Завет — в руках, журнальчик — под мышкой.

Секунды три Колодников пребывал в остолбенении. В голове бессмысленно кувыркалась строчка из Саши Черного: «Павлы полезли в Савлы…» Как там дальше-то? А!.. «Павлы полезли в Савлы… страданье прокисло в нытье, безрыбье — в безрачье, положенье — собачье… Чем заполнить житье?..»

Взглянул на обшарпанную иконку Пречистой Богоматери Боголюбской над супружеским ложем.