Октавия Батлер - Рассвет

Взяв себя в руки, она предприняла очередную попытку объясниться и заговорила на оанкали, медленно подбирая слова.

– Я ничего не могу сделать с этим, – сказала она, всем своим видом желая показать, что не может остановить разрастание оранжевой лужи, но ужасно сожалеет об этом. – Ты можешь мне помочь?

Выступившее вперед оолой прикоснулось к оранжевой луже своими чувственными руками и так стояло неподвижно в течение нескольких секунд. Постепенно активность пятна стала ослабевать, а потом бурление прекратилось вовсе. Когда оолой отняло от пятна свои руки и отступило обратно, цвет пятна уже почти вернулся к нормальному и продолжал бледнеть с каждой секундой.

Повернувшись к большой оанкали, оолой сказал ей что-то, и та ответила ему, указав головными щупальцами на Лилит.

Лилит с тревогой посмотрела на оолой.

– Кахгуяхт? – спросила она, чувствуя себя ужасно глупо. И тем не менее расположение щупалец на голове оолой были очень похоже на рисунок головных щупалец Кахгуяхта.

Направив в ее сторону щупальца, оолой спросило:

– Каким образом тебе удается быть такой невнимательной и невежественной и, одновременно, такой многообещающей?

Кахгуяхт.

– А как здесь оказалось ты? – резко спросила она.

Молчание в ответ. Оолой снова занялось почвой с подживающей язвой, может быть осматривая ее в последний раз, чтобы убедиться, что здесь все будет в порядке, потом отвернулся и что-то громко объявило собравшимся оанкали. Сразу после этого большая часть присутствующих, быстро развернувшись, принялась расходиться кто куда. Что Кахгуяхт сказало им? Может быть отпустил в ее адрес едкую шутку?

– Тебе все-таки удалось найти что-то, что способно нас отравить, – сказал он ей.

Лилит покачала головой.

– Я не сделала ничего особенного, просто закопала апельсиновую кожуру. Никани сказало мне, что так нужно делать и что это даже полезно для корабля.

– Ты можешь делать это только в Каал. Там закапывай в землю что хочешь. Если ты решила уйти из Каал, то все, что ты хочешь выбросить, ты должна отдавать оолой. С этого дня ты не должна будешь покидать пределов Каал до тех пор, пока не научишься говорить на нашем языке как следует, чтобы свободно изъясняться. Зачем ты сюда пришла?

Теперь настала ее очередь отвечать на вопрос молчанием.

– Фукумото-сан недавно умер, – сказало тогда оолой. – О нем говорят и, вероятно, тебе удалось что-то о нем услышать. Ведь ты слышала о нем?

Подумав с секунду, она утвердительно кивнула.

– Фукумото было сто двадцать один год. И по-английски он не говорил.

– Но он был человек, – прошептала она.

– Он прожил среди нас почти шестьдесят лет. И я не думаю, что за это время он виделся с другими людьми больше чем раз или два.

Она шагнула к Кахгуяхту, не сводя с него изучающих глаз.

– Тебе никогда не приходило в голову, что поступать так с людьми просто жестоко?

– Фукумото никогда не жаловался. Он отлично приспособился к жизни на корабле.

– Но все равно…

– Ты сможешь найти дорогу обратно самостоятельно, Лилит?

– Люди хорошо умеют приспосабливаться к любой ситуации, – продолжила она, желая до конца высказать свою мысль, – но думать, что жертву можно продолжать подвергать мучениям только потому, что она безропотно переносит их, жестоко.

– Учи наш язык, Лилит. И тогда, может быть, тебя однажды представят кому-то, кто возвращению на Землю избрал жизнь среди нас. Как это сделал Фукумото.

– Ты хочешь сказать, что Фукумото выбрал…

– Ты еще очень мало знакома с нашей жизнью. Твои знания практически равны нулю, – ответило оолой. – Пойдем, тебе нужно возвращаться домой. Я провожу тебя и поговорю о том, что случилось, с Никани.

Услышав это, она заговорила очень быстро.

– Я ничего не сказала Никани о том, куда собираюсь идти. Он наверно сейчас меня ищет.

– Нет, он не ищет тебя. Я искал тебя и нашел. Пойдем.

Вслед за Кахгуяхтом она вошла в один из подземных тоннелей, берущих начало в склоне холма и уводящих на нижние уровни. Там, по приказанию оолой, она уселась в небольшое бочкообразное и очень медлительное средство передвижения. Скорость движения аппарата не превышала скорость ее быстрого бега, но до дома они добрались неожиданно быстро, ибо под землей несомненно существовал гораздо более прямой и скорый путь, чем тот, которым шла она по поверхности.

В течение всей поездки Кахгуяхт не перекинулось с ней ни единым словом. Ей показалось, что оно, может быть, злится на нее, хотя на самом деле ей было на это наплевать. Ей только хотелось надеяться на то, что Кахгуяхт не станет ругать Никани. Отправляясь к Тэй, она подготовила себя к тому, что может понести за свою выходку наказание, но то, что может этим навлечь неприятности на Никани, не приходило ей в голову.

Как только они оказались дома, Кахгуяхт уединилось с Никани в комнате, где жили они с Лилит, попросив саму Лилит ожидать в помещении, которое она называла для себя «столовой». С ней в «столовой» были Йядайя и Тедиин, закусывающие там на этот раз едой оанкали – плодами местных растений, которые для нее были смертельно ядовитыми.

Она присела, и через некоторое время Йядайя принес ей орехов, фруктов и какое-то кушанье оанкали, на вкус отдаленно напоминающее мясо и на мясо же похожее с виду, хотя и являющееся на самом деле растительным продуктом.

– Я влипла в серьезные неприятности? – спросила она Йядайю, когда тот подавал ей еду.

Щупальца на голове Йядайи разгладились.

– Ничего особенно серьезного, Лилит. Почти ничего.

Она нахмурилась.

– Мне показалось, что Кахгуяхт очень рассержено.

Теперь рисунок щупальцев Йядайи стал не таким гладким, в нем появились узлы и волны.

– Я бы не сказал, что оно особенно сердито. Если оно и хочет что-то сказать, то по большей части это относится к Никани.

– И все из-за того, что я отправилась к Тэй?

– Нет.

Узлы среди щупалец Йядайи стали крупнее, его вид – уродливее.

– Все гораздо сложнее – причина кроется скорее в том, что теперешний период очень сложен для них обоих, Никани и Кахгуяхта, и для тебя тоже. Никани предоставило тебя самой себе, и ты не сумела верно распорядиться своей свободой.

– Что?

Тедиин спросила что-то на быстром, неразборчивом оанкали, и Йядайя ответил ей. В течение нескольких минут они переговаривались друг с другом. Потом Тедиин обратилась к Лилит на английском.

– Кахгуяхт должно научить… ребенка того же пола – понимаешь?

– Значит, я часть этой учебы? – с горечью в голосе спросила Лилит.

– Никани и Кахгуяхт учатся, и ты – их учитель, – подсластил пилюлю Йядайя.

Лилит нахмурилась, ожидая от Йядайи дальнейших объяснений.