Альфред Бестер - Тигр! Тигр!

— При чем тут моя мать?

— Слушай. Эту информацию оказалось довольно трудно раздобыть. Все документы «Ворги» исчезли из архивов. Я сумел установить три имени… Трое членов команды. Из шестнадцати. Никто ничего не знал или не хотел говорить. И я нашел это. — Фойл протянул Робин серебряный медальон. — Он был заложен одним членом экипажа. Вот все, что мне удалось обнаружить.

Робин охнула и дрожащими пальцами взяла медальон. Внутри находилась ее фотография и фотография еще двух девушек. Когда медальон открылся, объемные фотографии прошептали:

— Маме, с любовью от Робин… Маме, с любовью от Холли…

— Маме, с любовью от Венды.

— Медальон мамы… — со слезами на глазах проговорила Робин. — Это… Она… Ради бога, где она?! Что с ней?

— Не знаю, — твердо сказал Фойл. — Но догадываюсь. Я думаю, что твоя мать выбралась из этого концентрационного лагеря… Так или иначе.

— И сестры тоже. Она бы никогда их не оставила.

— Может быть, и сестры. Полагаю, что беженцев с Каллисто заставляли платить — деньгами или драгоценностями, — чтобы попасть на борт «Ворги».

— Где они теперь?

— Не имею никакого понятия. Возможно, брошены на Марсе или на Венере. Скорее всего, проданы в трудовой лагерь на Луне, и поэтому не могут разыскать тебя. Я не знаю, где они, но «Ворга» знает.

— Ты лжешь? Обманываешь меня?

— Разве медальон — ложь?… Я хочу выяснить, почему меня обрекли на смерть, по чьей вине. Человек, который отдал приказ, знает, где твоя семья. Он скажет тебе… перед тем, как я его убью. У него хватит времени. Он будет умирать медленно.

Робин, как завороженная, в ужасе смотрела на Фойла. От обуявшей его страсти вновь появилось кровавое клеймо. Он превратился в тигра, сжавшегося перед смертельным прыжком.

— Я не ограничен в средствах… Неважно, откуда они. У меня есть три месяца. Я достаточно овладел математикой, чтобы рассчитать вероятность. Через три месяца поймут: Формайл с Цереса — Гулли Фойл. Девяносто дней. От Нового Года до 1 апреля. Ты со мной?

— С тобой? — с отвращением воскликнула Робин. — С тобой?!

— Пятимильный Цирк — всего лишь камуфляж. Шут вне подозрений. Все это время я учился, работал, готовился. Теперь мне нужна ты.

— Зачем?

— Я не знаю, куда может завести мой поиск… В высшее общество или в трущобы. Нужно быть готовым и к тому, и к другому. С трущобами я справлюсь сам. Для общества мне нужна ты. Поможешь мне найти «Воргу» и своих родных?

— Я ненавижу тебя, — яростно прошептала Робин. — Презираю тебя. Ты испорчен, ты гадишь, крушишь, уничтожаешь все на своем пути. Когда-нибудь я отомщу тебе.

— Но с Нового Года до 1 апреля мы работем вместе?

— Да. Мы работаем вместе.

Глава 2

В канун Нового Года Джеффри Формайл с Цереса атаковал высшее общество. Сперва, за час до полуночи, он появился в Канберре, на балу у губернатора. Это было пышное зрелище, помпезное и сверкающее красками, ибо традиция требовала, чтобы члены клана носили одежду, модную в год основания клана или патентования его торговой марки.

Мужчины клана Морзе (телефон и телеграф) носили, например, сюртуки, дамы — викторианские фижмы. Шкоды (порох и огнестрельное оружие) вели свои истоки с восемнадцатого века и щеголяли колготками и юбками на кринолине. Дерзкие Пенемюнде (ракеты и реакторы) ходили в смокингах начала XX столетия, а их женщины бесстыдно обнажали ноги, плечи и шеи.

Формайл с Цереса появился в вечернем туалете очень современном и очень черном. Его сопровождала Робин в ослепительно белом платье. Туго схватывающий тонкую талию китовый ус подчеркивал стройность ее прямой спины и грациозную походку.

Черно-белый контраст немедленно приковал к себе всеобщее внимание.

— Формайл? Паяц?

— Да. Пятимильный Цирк.

— Тот самый?

— Не может быть. Он похож на человека.

Сливки общества окружили Формайла, любопытствующие и настороженные.

— Начинается, — пробормотал Фойл.

— Успокойся. Покажи им утонченные манеры.

— Вы — тот самый ужасный Формайл из цирка?

— Конечно. Улыбайся.

— Да, мадам. Можете меня потрогать.

— Ох, да вы, кажется, горды? Вы гордитесь своим дурным вкусом?

— Сегодня проблема вообще иметь какой-нибудь вкус.

— Сегодня проблема вообще иметь какой-нибудь вкус. Пожалуй, я удачлив.

— Удачливы, но не пристойны.

— Непристоин, но не скучен.

— Ужасны, но очаровательны.

— Я «под влиянием», мадам.

— О, боже! Вы пьяны? Я леди Шрапнель. Когда вы протрезвитесь?

— Я под вашим влиянием, леди Шрапнель.

— А, вы испорченный молодой человек! Чарлз! Чарлз! Иди сюда и спасай Формайла. Я гублю его.

— Это Виктор из «Эр-Си-Эй».

— Формайл? Рад. Сколько стоит ваш антураж?

— Скажи правду.

— Сорок тысяч, Виктор.

— Боже всемогущий! В неделю?

— В день.

— Зачем вы тратите такие деньги?

— Правду!

— Ради рекламы, Виктор.

— Ха! Вы серьезно?

— Я говорила тебе, он испорчен, Чарлз.

— Чертовски приятно. Клаус! Послушай. Этот нахальный молодой человек тратит сорок тысяч в день ради рекламы.

— Шкода из Шкода.

— Добрый вечер, Формайл. Меня весьма интересует история вашего имени. Полагаю, вы потомок основателей компании «Церес. Inc.»?

— Правду.

— Нет, Шкода. Я купил компанию и титул. Я выскочка.

— Отлично.

— Честное слово, Формайл, вы откровенны!

— Я же говорил, что он нахален. Свежая струя. Выскочек хватает. Элизабет, познакомься с Формайлом с Цереса.

— Формайл! Мне до смерти хотелось вас видеть!

— Леди Элизабет Ситроен.

— Правда, что вы путешествуете с передвижным колледжем?

— С институтом, леди Элизабет.

— Но с какой стати, Формайл?

— О, мадам, так трудно тратить деньги в наши дни. Приходится выискивать самые глупые предлоги. Пора кому-нибудь придумать новое сумасбродство.

— Вам следует путешествовать с изобретателем, Формайл.

— У меня он есть, да, Робин? Он тратит время на вечный двигатель. А мне требуется настоящий мот. Никакой из ваших кланов не мог бы ссудить мне младшего сына?

— Стало быть, вам нужен вечный расточитель?

— Нет. Это постыдная трата денег. Весь смак экстравагантности в том, чтобы вести себя как дурак, чувствовать себя дураком и наслаждаться этим. Где изюминка вечного движения? Есть ли экстравагантность в энтропии? Миллионы на чепуху, но ни гроша на энтропию — вот мой девиз.