Экспедиция «Велес» - Екатерина Витальевна Белецкая
— Как ты это хочешь сделать? — спросил Скрипач. — Ит, не факт, что мы сумеем. «Велес» — это тысячи глаз, которые смотрят на тебя одновременно, и мы сейчас не в тех условиях, чтобы отвести их все. Технически мы можем попробовать, но где гарантии, что какая-то Варя или Галя просто не посмотрит в иллюминатор не вовремя? Причем не из нашего сектора, а из соседнего. Сама по себе идея дельная, но вот как её реализовать?
— Пока не знаю, — Ит нахмурился. — У меня ощущение, что они будут оттягивать визит в нужную нам зону максимально долго. Но я не могу понять, откуда у меня это ощущение появилось. Раньше мы с тобой очень осторожно думали, что тут что-то не так, но сейчас это «не так» выросло до гигантских размеров. Оно не просто «не так». Оно переходит из разряда «не так» в разряд «мистика». Данил, кстати, это тоже заметил, но пока что не проговаривает вслух то, что рано или поздно придется сказать.
— Да, если там такое же с реактором, то свалить всё на младший персонал действительно не получится, — согласился Скрипач. — На такое никто не способен.
— Вот что, — решительно начал Ит. — Давай так. Завтра трясем народ, насколько это возможно, и параллельно начинаем обдумывать, как будем выходить на следующий этап. Рыжий, мы застряли в этой ситуации, завязли, как мухи в янтаре. Так нельзя. У нас в результате работа вообще не сдвигается с мёртвой точки. Ну куда это годится?
— Никуда, — согласно кивнул Скрипач. — Значит, делаем, в таком случае, следующее…
* * *
— Чего ты там включил? Ит, выключи, я спать хочу… ну ещё десять минуточек, — Скрипач натянул на голову тонкое одеяло. — Ну что за свинство…
— Это не я включил, — Ит, уже успевший встать, поспешно одевался. — Это общий сигнал. Экстренный вызов. Рыжий, вставай.
— Серьезно? — Скрипач тут же сел. Сна у него уже не было ни в одном глазу. — Так, ладно, шутки в сторону. Пошли.
— Комбез надень, — посоветовал Ит.
— Если бы я выскочил в коридор в исподнем, это было бы драматично, — заметил Скрипач. — Иду, иду, чего ты нервный такой!
— Я такой нервный, потому что уже читаю, — раздраженно ответил Ит. — Вызывают вообще всех, чтобы выходили. Будет срочное сообщение. Одевайся, говорю!
В коридоре, оказывается, уже были люди — они выходили из своих кают, тревожно переглядываясь, и тихо переговариваясь. «Сообщение, сообщение, — слышались тут и там голоса. — Сейчас будет общее сообщение, что-то важное».
— Не началось ещё, — Скрипач, разумеется, первым подошел к группе людей, стоявших в небольшом расширении коридора. — Что он скажет, интересно? Как думаешь, Глеб? Ты же у нас по уровню «а» идёшь. Ничего они вчера не говорили?
— Нет. Пока непонятно, что скажет, но не по себе, — ответил Глеб. — Сам понимаешь, просто так всех подряд дергать не будут.
— Чего-то мне страшно, — сказала Аня, тоже подходя к группе. — Прямо мороз по коже.
— Ещё бы оно было не страшно, — заметил Ит. — Ладно, Ань, давай сперва послушаем, а уже потом бояться будем.
* * *
— … удалось в рекордно короткий срок завершить первую часть расследования причин катастрофы, уничтожившей колонну номер четыре, — голос капитана звучал спокойно и размеренно. — Как и предполагалось, разрушение реактора и двигателя произошло из-за халатности инженеров и техников второго уровня, допустивших выход из-под контроля управляющего блока реактора, приведшее к мощному взрыву, и уничтожению технических узлов и оборудования. Блок, реактор, и двигатель не подлежат восстановлению, поэтому в данный момент «Велес» может существовать только за счет использования двигателей один, два, и три. Виновные будут объявлены и наказаны, потому что проступкам такого рода прощения нет, и не будет.
Скрипач с тревогой глянул на Ита, но тот взгляд проигнорировал, он продолжал слушать.
— Однако, — голос капитана внезапно потяжелел, — этим проблемы экспедиции не ограничиваются. Детонация при разрушении двигателя и реактора привели к необратимым последствиям. В трёх колоннах и в теле главного корпуса корабля произошло нарушение структуры материалов, и стало возможным появление микро-трещин и утечек. Сейчас нашей главной задачей становится поиск решения. Речь идёт о частичной реставрации корпуса, и о дальнейшей судьбе экспедиции. Как только решения будут приняты, экипаж будет оповещен. Сохраняйте спокойствие и присутствие духа. Мы преодолеем все препятствия, и найдем выход. Ждите оповещения.
* * *
— Что за бред? — свистящим шепотом спросил Скрипач. Они вернулись в свою каюту, но, даже не смотря на защиту, Скрипач сейчас не говорил, а шептал. — Какое расследование? Какой взрыв? Что он нёс такое⁈
— Ну, что он нёс, ты слышал, — так же тихо ответил Ит. — Мне больше интересно, кого сейчас объявят врагами, и публично накажут. И попадем ли мы в эти стройные предательские ряды.
— Как попадем, так и выпадем, — отмахнулся Скрипач. — Не о том думать надо.
— А о чём? — спросил Ит с интересом.
— О том, что они решат, — объяснил Скрипач. — Они, кроме публичной порки, должны выдать какое-то решение. Причём адекватное. Но…
— Рыжий, ау. Ау, говорю. Меня послушай, — попросил Ит. — Ты понял, что он говорил вообще от балды на самом деле? Мы разобрали две чёртовы комнаты, и это всё. Мы не добрались даже до реактора, не говоря уже о движке. Его вообще никто не видел. А ещё никто не видел, чтобы кто-то ходил по кораблю, и проверял, что такое произошло с материалами. Всё, что он сказал, является враньём, от и до. И… я не понимаю, что вообще происходит, — признался он. — Во всех этих действиях я не вижу никакого смысла. Застращать народ, наказав невиновных, чтобы все другие боялись? Но чего именно все должны начать бояться? И зачем? Ты понимаешь? Я нет.
— Аналогично, — мрачно кивнул Скрипач. — Не понимаю.
— И это очень плохо. Потому что пока мы не понимаем мотивацию, мы не поймем
