Теневая лампа. Книга четвертая - Стивен Рэй Лоухед
Тони, как ученый, наблюдал за признаками прыжка: вот вокруг сомкнулись облака, вот он потерял из виду Пятницу, хотя тот шел всего в двух шагах впереди. В лицо ударил холодный дождь, взвыл ветер, затем ощущение полета и… тишина.
Он приземлился на пятки, и толчок отозвался во всем позвоночнике, особенно ударив по колену. Невольно он сделал шаг вперед, но колено подвело, и он упал на мощеную дорогу. А потом накатила дурнота. По пустому желудку прокатился спазм, и его вырвало ничем.
Держась за ближайшую стену, он кое-как поднялся, огляделся и обнаружил, что стоит в переулке между двумя побеленными стенами. Очень узкий переулок: Тони легко дотягивался вытянутыми руками до его стен. Воздух был влажным и жарким, а над переулком нависали ветви платана. Из-за соседней стены лаяли собаки. В одном конце дорожка упиралась в глухую стену; с другой стороны, за каменной аркой раскинулось залитое солнцем пространство, а дальше Тони ничего не видел. И никаких признаков Пятницы.
Он подождал некоторое время, пытаясь сообразить, что делать в такой ситуации. Пятница не появился. Тони пришло в голову, что, возможно, его молчаливый спутник прибыл раньше и ждет где-то поблизости. В любом случае, осмотреться не мешает. Он подошел к концу узкого переулка и выглянул за арку. Перед ним лежала улица, которую он видел только в старых черно-белых кинохрониках. Только здесь в глаза бросались как раз яркие цвета. Возможно, его прадед не удивился бы этой улице, доведись ему когда-либо выезжать за пределы семейной фермы в Пенсильвании.
По улице шли люди, одетые в длинные одежды кофейно-бежевых тонов. Ткань была легкой, из-за этого фигуры людей обретали воздушность. Женщины носили платки с яркими узорами; мужчин сплошь в полосатых штанах, широких белых рубашках, в жилетах и красных фесках. Транспорт представляли выбеленные солнцем автомобили с формами, характерными для 1930-х годов. Вдоль улицы располагались магазинчики и палатки под выцветшими навесами в бордово-белую полоску.
На Тони, казалось, не обращали внимание и он осмелел. Отойдя на несколько шагов от входа в переулок, он вглядывался в толпу, надеясь увидеть Пятницу. Вместо Пятницы в глаза лезли прилавки, заваленные фруктами, изделиями из кожи, тканями, специями — и, конечно, покупатели, в основном женщины с сетчатыми сумками. Впереди, чуть подальше, он увидел классическую античную арку из белого мрамора, а за ней еще одну — на этот раз с черно-белыми полосами. Он понял, что это вход на один из рынков, которых полно в странах Ближнего Востока. Судя по количеству посетителей, рынок пользовался популярностью.
Тони ощутил на себе чье-то пристальное внимание. Его дернули за рукав. Посмотрев вниз, он встретил взгляд пары ярко-карих глаз на круглом, улыбчивом лице мальчишки с жесткими черными волосами — лет этак восьми-девяти, одетого в грязные штаны, слишком короткие и рваные на коленях и в просторную накидку из того же материала, тоже сильно потрепанную.
— Привет, — сказал Тони. — Говоришь по-английски?
Мальчик оглянулся, и Тони увидел за его спиной маленькую девчонку лет пяти, не больше, в простом платьишке в пятнах, но руки и лицо были чистыми, волосы аккуратно причесаны и убраны под ярко-синий шарф. Понимая, что имеет дело с попрошайками, Тони пошарил в карманах в поисках мелочи.
— Знаешь, боюсь, у меня нет с собой денег, — начал он, но тут понял, что мальчишка протягивает ему листок бумаги. — Что это?
Однако мальчишка, не говоря ни слова, сунул ему листок и продолжал стоять, явно в ожидании чего-то. Тони подержал лист в руке, перевернул его на другую строну и увидел английский текст:
«Потерялись? Не знаете, чему верить? Мы поможем.
Информация: Дамаск 88-66-44.
Или приходите по адресу: улица Ханания, 22, номер 2. Бейт Ханания.
Зететическое общество».
Тони еще раз прочитал написанное. Реклама? Он протянул листок обратно мальчику, но тот лишь покачал головой.
— Нет? Ты хочешь, чтобы это осталось у меня? Но что это значит?
— Пойдем с нами, мистер, — сказала девчушка, делая шаг вперед.
— О, ты говоришь по-английски? — с надеждой спросил Тони. — Как я здесь оказался? Это Дамаск?
— Пойдем с нами, — повторил ребенок, отошел, остановился и жестом предложил Тони следовать за собой.
Понимая, что он, скорее всего, попал в какую-то местную аферу, специально рассчитанную на иностранцев, Тони пока не видел, что хотели впарить ему дети. К тому же текст записки его заинтриговал.
— О’кей, я иду, — сказал он. — Но на большее не рассчитывайте.
Мальчик шагал рядом с ним, а девчушка семенила через невообразимую путаницу крошечных улиц, тропинок и переулков, через целые кварталы прилавков и маленьких мастерских, похожих на крохотные фабрики по производству деревянных мисок, ложек и стульев; вот гончар, делающий кувшины и чашки; вот некто плетет циновки из травы; а чуть дальше женщина с непостижимой скоростью обшивала кружевные скатерти и покрывала. Прохожие не обращали на Тони и его небольшую свиту никакого внимания; у него вообще сложилось впечатление, что он стал невидимым. Очевидно, иностранцы здесь настолько привычное явление, что никого не удивляют.
Улица сменялась улицей, с каждым новым поворотом Тони чувствовал себя все более глупо из-за того, что согласился пойти с детьми, и все более уверялся в том, что все это добром не кончится. Наконец, когда они вышли на тихую улицу, застроенную серьезными зданиями с черно-белыми каменными дверными проемами, он решил, что поход затянулся. Остановившись, он холодным тоном заявил:
— Все. Хватит. Дальше я не пойду.
Девчушка остановилась посреди улицы и обернулась.
— А и не надо. Вы пришли.
— Нет. — Тони помотал головой. День перевалил за середину, было очень жарко, небо над головой напоминало выцветшую джинсовую ткань, он устал, хотел пить и надеялся только на то, что не появятся местные злодеи и не начнут его грабить. — С меня довольно. Дальше не хочу.
— Иди
