Циклы "Антимир-Восточный конвой-отдельные романы.Компиляция.Книги 15. Романы-16 - Владимир Дмитриевич Михайлов

Дыхание преследователя раздавалось уже совсем близко, шершавые пальцы скользнули по голой спине Истомина, но не смогли удержать его. Тогда убегающий обернулся и с силой метнул тарелку прямо в лицо преследователя.

Кажется, тарелка попала в переносицу. Нападающий зарычал и остановился, поднеся руку к глазам.

Истомин взлетел еще на несколько пролетов вверх и задержался, с трудом переводя дыхание. Противник скулил внизу, потом послышались его неуверенные шаги, все тише и тише: он спускался, отказавшись от преследования.

Писатель сел на холодную металлическую ступеньку и заплакал. Он остался без тарелки и знал, что новой ему нигде не достать. Теперь он сможет есть только около синтезатора, набирая кашицу в сложенные чашкой ладони. Ему придется выходить два раза вместо одного, и его рано или поздно подстережет и убьет этот самый человек, у которого были теперь серьезные основания для ненависти.

Истомин медленно поднялся и тыльной стороной ладони вытер слезы. Он почувствовал, как закипает в нем первобытная злость.

В конце концов, пусть преследователь был крепче, но сейчас Истомин сильнее. Он, кажется, повредил противнику глаза. Если бы найти оружие - какую-нибудь палку, дубину, - он еще успел бы застать противника около синтезатора, победить и отнять посуду. Или подстеречь любого другого и отобрать тарелку у него. Пусть гибнет слабый!

Истомин снова полез вверх. Лестница вилась винтом и еще через два десятка ступеней привела его к закрытой двери...

Писатель отворил ее, вошел в просторное помещение и с любопытством огляделся.

Здесь возвышались какие-то предметы. Несколько лет назад литератор, возможно, опознал бы в них устройства, служащие для управления мощными машинами корабля. Сейчас он уже не помнил этого и не старался вспомнить.

Он осмотрелся в поисках дубинки. Инстинкт подсказывал ему, что здесь можно найти оружие. И в самом деле, Истомин увидел его.

Это была железная палка, выходившая из пола рядом с какой-то тумбой. Палка выглядела внушительно и была выкрашена красным. Цвет наводил на мысль о бое и внушал храбрость.

Писатель подошел и схватил палку. Она не поддалась. Он нажал сильнее.

Он долго пытался выломать палку из щели в полу, из которой она выходила. Наконец, внизу что-то хрустнуло, палка слегка сдвинулась и заскользила по прорези.

Истомин не знал, что это была ручка аварийного включения двигателей на полную мощность; когда-то ручкой этой пользовались при необходимости быстро отдалиться от какого-то тела, столкновение с которым могло угрожать кораблю.

Во всех помещениях "Кита" раздался вой сирен. По этому звуку пассажиры должны были, бросив все, занять места в коконах. На это отводилось тридцать секунд; напоминающие надписи красовались в каждой каюте. Если кто-то не успевал укрыться своевременно, он должен был нажать сигнальную кнопку, помещавшуюся под надписью. Получив сигнал, двигатели немного промедлили бы: в резерве у них оставалось еще тридцать секунд.

Сирены взвыли; люди, еще жившие в каютах, услышали их, как и сам Истомин. Одновременно неживой голос начал отсчет секунд. Но люди давно уже не читали надписей и забыли их смысл. Вой сирен вызвал страх, а голос - любопытство, но никто даже не взглянул в сторону коконов, распахнувших крышки. Кто-то оскалил зубы, кто-то закрыл уши ладонями. Кнопку под надписью не нажал ни один. Сигнал не пришел в аварийный автомат, включенный красным рычагом. И ровно через тридцать секунд двигатели взревели и швырнули корабль вперед, словно пушка - снаряд.

Люди не ожидали этого. И погибли в первые же секунды, раздавленные о стены и изломанные о мебель. Не ожидавший толчка Истомин был брошен на рычаг и умер на нем, как насекомое на булавке. Так завершилось будущее...

Все молчали, ошеломленные. Тишину нарушил Нарев.

- Блестяще! - сказал он. - По-моему, сильно. Но, конечно, спорно. Мне, например, будущее представляется совершенно иным. Оно ведь зависит от нас - и мы благодарны вам за предупреждение. Мы не должны разобщаться, это совершенно справедливо. Доктор Карачаров, мы ожидаем, что в следующий раз что-то, столь же интересное, расскажете нам вы.

- Я не популяризатор, а исследователь, - буркнул физик.

- Ну, доктор! - сказала Зоя. - Неужели вы не снизойдете до нашего уровня?

- Гм, - сомневаясь, проговорил Карачаров.

- А чемпион Федерации, - сказала Инна, улыбнувшись Еремееву, - поделится мыслями о спорте...

- А вы - о театре... - подхватил Петров.

- С радостью. А вы сами?

- Ну, я, - сказал Петров. - Я, право, и не знаю. Кажется в жизни не случалось ничего интересного. Хотя... подумаю.

- И еще, - сказал Еремеев нерешительно, он всегда стеснялся говорить публично. - Мы ведь можем не только разговаривать, но и играть. Хотя бы раз или два в неделю. У нас тут прекрасный зал, можно организовать соревнования - пусть и не на уровне мастеров, но ведь, как говорится, главное - не побеждать, а участвовать!

- Браво! - сказал Нарев. Мила повернулась и поцеловала мужа в щеку.

- Ну, - сказал Истомину совсем успокоившийся капитан, пожалуй, ваш взгляд в будущее был все же чересчур мрачен, а? И потом, не обижайтесь, пожалуйста, но такого рычага на корабле нет. Не знаю, где вы его видели.

- Не помню, - пробормотал Истомин: он терялся, столкнувшись с критикой, исходившей от читателей. - Мне просто так подумалось... - Он смущенно улыбнулся. - Писатели вообще не пророки. Скорее интерпретаторы.

Капитан кивнул. Ему становилось все. радостнее: опасения канули, растворились в оптимизме, который, как вода перед плотиной, все прибывал, все поднимался...

- А администратор! - сказал Петров. - Сколько он сможет рассказать, какие идеи придут ему в голову - дайте только встать на ноги!

- Доктор, - спросил Нарев в наступившей тишине. - Он поправляется?

- Да.

Врачи обычно говорят "да". До поры до времени. Снова наступила тишина, наверное, пора было расходиться и заниматься своими делами. Но никто не двинулся - и тогда Нарев спросил своим резким, неприятным голосом, на этот раз не приглушая его,