Самое главное приключение - Джон Тэйн
— Значит, они вырыли яму в раскаленной лаве и накрыли ее крышкой?
— Нет, конечно. Я имею в виду, — поправился он, — конечно, нет. Нет, это не то, что я имею в виду. Я хочу сказать, что одно из другого не следует. Главное извержение, возможно, произошло миллионы и миллионы лет назад. — Оле настроился на поэтический лад. — Когда Земля наша была только младенцем в пеленках, это древнее извержение двигалось, жило и имело место быть.
— Младенческие колики? — невинно спросила Эдит. — Это из «Песни Песней» Соломона? Звучит знакомо.
— Нет, — отвечал Оле, невозмутимый, как бочонок с маринованной селедкой. — Соломон пел о других вещах. Все камни, которые я сфотографировал, — продолжал он, — являются обломками того древнего потрескавшегося пола. Сатана недавно вновь сбросил цепи там, внизу, — то был вежливый способ Оле сказать, что в современные времена ад снова вырвался на свободу, — и разбросанные повсюду тонны надписей свидетельствуют о его непомерной ярости. На наших глазах повторяется доисторическое бедствие, которое некогда потрясло полюс до самых оснований.
— У меня тоже есть теория, — объявила Эдит.
— Да? — нетерпеливо спросил Оле.
— Моя теория заключается в том, что вы навсегда останетесь здесь, беседуя сам с собой, если немедленно не залезете в кабину. Я улетаю.
Недооцененный Оле понял намек. Они снова тронулись в путь.
Эдит решила лететь домой по широкому кругу и следовала вдоль южного края кратера, пока он не начал резко поворачивать на север. Затем, оставив его позади, она пролетела около ста миль на запад. Она уже собиралась снова повернуть на север и вернуться к кораблю, когда ее внимание привлекла странная тускло-голубая линия на западном горизонте. На осмотр ушло бы всего полчаса.
И они с Оле провели осмотр. Последний снова обнаружил бесчисленные колодцы во льду и указал Эдит на эту важную деталь.
«Это выглядит многообещающе, — сказала она себе, потому что в гуле мотора Оле мало что слышал. — Если природа вообще что-нибудь смыслит в логике, она должна была проделать еще одну большую дыру во льду за этой синей линией».
Природа проявила себя логичной. Синяя линия превратилась в отвесный край огромного ледяного обрыва, плавно изгибающегося к горизонту. Пятьдесят миль — таково было их скромное предположение о диаметре этой огромной впадины. В отличие от первой, никакие скопления черных скал не загромождали ее край или окружающую равнину.
В полумиле от обрыва Эдит приземлилась. В молчании они с Оле поспешили к краю пропасти. Остановившись в нескольких ярдах от него, они уставились в огромную пустоту перед собой. В кратере не было ни дыма, ни тумана, и глазам открывался залитый солнцем пол колоссального амфитеатра. Он лежал так далеко под ними, что казался лишь тусклой синей тенью.
— Пойдем, — сказала Эдит, — находка слишком хороша, чтобы спешить. Вернемся завтра и осмотрим все как следует. Ничего не говорите остальным. Для этих скептиков достаточно одного открытия за раз.
— Я ничего не скажу, — пообещал Оле. — Моя теория состоит в том… — выпалил он, прежде чем Эдит успела его перебить, — моя теория заключается в том, что Сатана все еще прикован там, внизу.
— Будет дьявольски неприятно. — заметила Эдит, — если он вырвется на свободу завтра, когда мы будем исследовать местность. Надеюсь, вы с ним в хороших отношениях.
Оле был потрясен. Ему никогда еще не доводилось слышать подобные выражения из уст молодой леди за пределами церкви. Он выразил свое неодобрение. забравшись в самолет молча и без всяких теорий.
Отчет Эдит заставил капитана прослезиться.
— Этот дурак Оле был прав. — великодушно признал он. — То, что мы с ним видели с корабля, было горящей нефтяной скважиной. И теперь вы ее нашли.
— Всю в клубах черного дыма, — мрачно добавил Оле. — Вероятно, вся нефть сгорает.
— Нет, идиот, — ответил капитан, — иначе ты бы увидел пламя.
— Я полагаю, она просто тлеет? — предположил Оле с неприятной ноткой иронии в голосе.
— О, несомненно, — усмехнулся капитан. — Очевидный, практический ответ всегда ускользает от твоего колоссального ума. Как ты не понимаешь? Дам просто скопился после того, как огонь погас.
— И сжег всю нефть, — дополнил пессимист.
— О, заткнись. Если он говорит правду, доктор, не может ли под полом этой дыры в скале находиться нефтяной резервуар?
— Я скажу вам, когда увижу пол.
— Что ж, какая бы теория у вас с ним ни возникла, я собираюсь разнести динамитом акр или два того, что осталось от этого пола. Завтра мы будем паковаться. Начинается моя часть программы.
На следующее утро, еще до восхода солнца, Эдит и Оле стали готовиться к новому путешествию. Они улетели с первыми лучами. Капитан заверил Лейна, что холодная безветренная погода наверняка продлится, и Эдит в последнюю минуту уговорила отца дать согласие. Она отбыла с сердечным благословением капитана и его лучшим термосом, полным горячего шоколада. Андерсон мог только гадать, какой сувенир привезет ему на сей раз благословенная девушка, но надеялся, что это будет еще одна нефтяная скважина еще больших размеров, чем ее первая.
Цель своей частной экспедиции Эдит и Оле держали при себе. Ни один из них не подозревал о прекрасном сюрпризе, который щедро уготовила им Природа.
Как только корабль исчез из виду, Эдит резко повернула на запад и направилась по прямой к своей находке. Оле, исполняя обязанности штурмана, подавал летчице сигналы, удерживая ее на курсе. Пропеллер гудел. Не интересуясь унылым антарктическим пейзажем, Эдит пронеслась над ним со скоростью в сто двадцать миль в час, что было пределом возможностей машины.
Тусклая голубая линия на горизонте неслась им навстречу.
Сбросив скорость до восьмидесяти миль в час, Эдит по спирали устремилась вниз, как чайка. На уровне края отверстия она развернулась у отвесной стены, а затем, к ужасу Оле, нырнула на дно огромного колодца. Заглушив двигатель, она накренила самолет на сорок пять градусов и заскользила вниз, к залитой солнечным светом голубой равнине.
— Куда мы летим? — испуганно пробормотал Оле.
— Вниз, конечно. Там красиво и солнечно. Я чуть не замерзла.
— Что, если мы не сможем приземлиться?
— Тогда нам придется вылететь наружу.
— Но предположим, что-то пойдет не так с двигателем?
— Тогда мы станем яичницей, а вместо тостов под нами будет твердая земля.
Солнечный свет выплыл им навстречу, и их изумленным глазам открылась лазурная река, извивающаяся по зеленой равнине. Спустившись ниже, они увидели, как взметнулись ввысь огромные деревья; еще дальше колыхались под теплым бризом бесчисленные серебристые перья степной травы. Зачарованные, они смотрели, как длинные волны света поднимаются и опускаются, подобно волнам серебряного
