Георгий Кубанский - Мир приключений 1964

Абст. Вы имели строгий приказ: ни при каких обстоятельствах не обнаруживать себя в районе базы. Почему вы включили двигатели?

Бретмюллер. В случае гибели лодки корвет почти наверняка выловил бы всплывшие обломки. А это лучшее доказательство. Нет, нет, я был прав. Я должен был попытаться увести лодку… Боже, все та же боль в голове! И — сердце… Скорее, отворите окно. Воздуха!

15 часов 41 минута. Конец действия препарата. Сознание было восстановлено на 38 минут. Произведен анализ токов мозга для выявления степени поражения его глубинных отделов. Результат резко отрицательный.

13 марта 1939 года.

Четвертая попытка.

Доза группы инъекций увеличена на 300 000 единиц.

Время — 18 часов ровно.

Восстановление сознания в 18 часов 47 минут.

Абст. Вот мы и вновь встретились. Дайте-ка руку. Пульс несколько учащенный, но так оно и должно быть. Все в порядке. Продолжайте рассказ. Но прежде я должен предупредить: вы очень скоро уснете. Поэтому поторапливайтесь.

Бретмюллер. Моя голова перевязана. Я чувствую сильную слабость. Что со мной происходит?

Абст. Ничего особенного. Лечение идет как надо. Вы ушиблись, поэтому на голове бинты.

Бретмюллер. Вероятно, сильно. Очень болит. Вот здесь. Темя. Видимо, я бредил?

Абст. Да… Не трогайте повязку! Опустите руки, сядьте удобней.

Бретмюллер. Почему вы не даете мне поесть? В те дни на столе всегда стоял обед… Впрочем, я не стал бы есть. Не могу. Кружится голова. Кружится и болит…

Абст. Боль пройдет. Что касается еды, то вы получаете специальное питание, когда находитесь без сознания. Обычная пища для вас не годится. Потерпите, скоро выздоровеете, и все войдет в норму. Говорите, я слушаю.

Бретмюллер. На чем я остановился?

Абст. Вас обнаружили, бомбили, вы приняли решение уходить.

Бретмюллер. Да!.. Мы перешли на ручное управление рулями, выключили все вспомогательные механизмы, даже машинки регенерации воздуха, чтобы до предела уменьшить шумы лодки. Электродвигатели, запущенные на самые малые обороты, едва вращали винты. Мы долго маневрировали, очень долго. И в конце концов нам удалось оторваться от преследования. Я вздохнул с облегчением. Я думал, это спасение. А лодка шла к гибели!

Абст. Что же с вами случилось? Сели на мель? Или наткнулись на ту самую коническую скалу?

Бретмюллер. Я забыл о приливном течении, которое в этих местах очень стремительно. А в тот час как раз был разгар прилива.

Абст. Течением вас ударило о скалу?

Бретмюллер. Если бы это!.. Но я продолжаю. Прошло полчаса, а мы по-прежнему двигались на малых оборотах. Курс был проложен так, что скала оставалась далеко в стороне. И вдруг лодка, ткнувшись скулой в преграду, резко отвернула в сторону. “Оба полный назад!” — скомандовал я. Моторы взвыли на предельных оборотах. Лодка отпрянула и тотчас получила сильный удар в корму. И здесь произошло самое страшное: лодку затрясло в вибрации. “Винты!” — вскричал мой помощник. Были мгновенно выключены двигатели. Но мы опоздали. Лодка лишилась винтов. Обоих винтов!..

Абст. Удар носом, и тотчас удар кормой? Не понимаю, как это могло получиться.

Бретмюллер. Поймете, когда дослушаете до конца… Дайте мне сигарету.

Абст. Нет.

Бретмюллер. Умоляю вас, одну сигарету!..

Абст. Ни в коем случае. Иначе я стану вашим убийцей.

Бретмюллер. Мне очень плохо. Кружится голова, темнеет в глазах. Дайте воды.

Абст. Выпейте это. Предупреждаю: будет горьковато. Но зато снимет боль. Вот так. Теперь вам лучше?

Бретмюллер. Немного… Я продолжаю рассказ. Мы испробовали все пути к спасению. Мы спустились пониже, но лодка уперлась в преграду брюхом, осторожно маневрируя балластом, попытались подвсплыть, и вскоре над головой послышался скрежет металла. Так непостижимым образом мы оказались в западне. И вдруг кто-то крикнул: “Лодка движется!” Мы затаили дыхание, прислушиваясь. В самом деле, подводный корабль, у которого не было винтов, тем не менее продвигался вперед, тычась боками в препятствия. Несомненно, нас влекло течение. Что же произошло? Объяснение могло быть только одно: лодка оказалась в подводном скальном туннеле, извилистом и широком. Нас затолкал туда прилив, а быть может, просто течение, о котором мы и не подозревали. Так или иначе, но мы попали в одну из извилин туннеля и именно потому ударились сперва скулой, а потом, когда попытались отработать назад, — кормой и винтами.

Абст. Что было дальше?

Бретмюллер. Прошло более часа. Лодка продолжала двигаться. Я подумал: быть может, туннель сквозной и мы, пробираясь вперед, в конце концов окажемся на свободе? О своих надеждах я сообщил по трансляции, и люди приободрились. “Только бы выплыть на чистую воду, — шептал я про себя, — а там мы придумаем, как спастись!”

Абст. Ваши предположения оправдались? Туннель был сквозной? Вам удалось вывести из него лодку?

Бретмюллер. Нет.

Абст. Что было дальше?

Бретмюллер. Мне трудно говорить. Усиливается боль в голове. И — спать. Я так хочу спать!.. Дайте мне передышку, я посплю немного, и мы…

Абст. Вот вам сигарета.

Бретмюллер. О, спасибо!.. Пожалуйста, спичку. Боже, как кружится голова!.. Нет, курить не могу. Погасите сигарету.

Абст. Говорите, Бретмюллер.

Бретмюллер. Прошло немного времени, и удары о корпус лодки прекратились. Она свободно висела в воде. Двигалась ли она, я не знаю. Мы выждали около двух часов. Вокруг было тихо. Тогда я рискнул включить машинки очистки воздуха — люди задыхались от недостатка кислорода. Замерев, мы ждали шума винтов корвета и новых взрывов. Однако все было спокойно. Еще один час томительного ожидания. Я осмелел и скомандовал всплытие. По расчетам, наверху еще продолжалась ночь — мы могли рискнуть. Как сквозь сон, слышал я голос матроса, считывавшего показания глубиномера. Мы постепенно поднимались.

Абст. Перебиваю вас. Какие глубины были в туннеле?

Бретмюллер. Примерно восемьдесят футов.

Абст. Очень любопытный туннель.

Бретмюллер. Итак, мы всплывали. Каждую секунду я ждал удара рубкой о скалу. Но над нами была вода, только вода. Подвсплыв, мы подняли кормовой перископ. Мы ничего не увидели. Два других перископа были повреждены и не выдвигались из шахт. И вот на глубиномере ноль я отдраиваю рубочный люк и поднимаюсь на мостик. Меня охватывает тишина и темнота — густой, ни с чем не сравнимый мрак. Нас будто в тушь окунули. Мрак и абсолютно неподвижный воздух. Мне стало не по себе. Почему-то вспомнился “Наутилус” капитана Немо… Неожиданно для самого себя я вскрикнул. Звук укатился куда-то вдаль, и, немного спустя, ко мне вернулось эхо. Я стоял на мостике подавленный, ошеломленный, а голос мой звучал, отражаясь от невидимых препятствий, постепенно слабея. Будто и он искал выхода, и не мог отыскать. Сомнений не было — лодка всплыла в огромном гроте!