Ирина Ванка - Секториум

— Неважно.

— Важно. Ведь ты живешь с нами, а не с ним, поэтому важно. Кем ты себя чувствуешь, флионером или человеком?

— Гибридом, — сказал Имо, и, немного помолчав, повторил мысль. — Для опытов борт не дам.

— Хоть бы прокатил нас на Землю. Мишка скоро с ума сойдет. И я с ним за компанию.

Миша сходил с ума от общения с комиссией. Чем дальше, тем больше. Его позвали на работу в экспертный совет по нестандартной технической ерунде, которую сиги подбирали в космосе. Только Миша сам был горазд производить ерунду, поэтому отверг предложение. Ему сделали предложение работать инженером-проектировщиком в серьезной конторе, которое Миша тоже отверг. Наметилось глобальное взаимонепонимание с коллегами: «Хочешь денег — займись усовершенствованием реального двигателя, — советовали ему. — Обществу польза, и себе выгода». Его пригласили в транспортный департамент, заниматься двигателями галактических кораблей; обещали оклад, который позволит вмиг рассчитаться с долгами. Миша пришел в ярость.

— Я им говорю о принципе реактивного движения, — кричал он на меня, — а они предлагают мне работать над колесом телеги!

Миша слышать не хотел об иной работе, кроме строительства «паруса». Мои доводы о том, что лучше начать с телеги, чем вообще не начать, считал оскорбительными, уходил в себя и отключался от связи.

— Ничего, ты у меня проголодаешься, — думала я.

В обед Миша приходил мириться, но ел без аппетита. Ел так, словно делал мне одолжение из пяти блюд. Я предлагала ему денег на звонок. Миша не брал.

— Что я скажу ей? «Доченька, — скажу, — папу твоего закопали по самые уши. Папа твой неудачник, несчастный человек, празднующий закат своей никчемной карьеры. Выходи, детка, замуж за своего громилу и не жди в жизни счастья, потому что я никогда не вытащу тебя с Земли, значит, у нас нет будущего». Что я сделал за свою жизнь? Собрал пару железяк для гуманоидов, сделал двух шикарных девчонок, но даже будущего им не обеспечил.

С этой мыслью Миша однажды забрался в бункер за толстую дверь и уже не открыл ее никому. На все просьбы он только произносил в динамик грустные речи и просил похоронить его в братской могиле воинам-афганцам. «Не рыть же две ямы для одного человека», — рассуждал Миша.

— Что он там делает? — спрашивала я Джона.

— Сидит за компьютером, — отвечал Джон, словно видел сквозь стену. — Только зачем?

Мой старший сын с трудом понимал людей, особенно чокнутых. Ему невозможно было объяснить, что, такие как Миша, обречены ползти к своей цели даже из могилы. Они продолжают делать это, когда рушится мир, потому что для них это нормальный и единственный способ бытия.

Конечно, Мише легче было бы смириться с бесславием и безденежьем, если бы не его «куколка», она же «пиранья». Но однажды случилось так, что «пиранья» сама решила свою проблему.

Кто появился у башни в красных сумерках, компьютер не распознал. «Человек, которого раньше не было, — сообщила машина. — Новый гость». Солнце садилось за спиной человека, очерчивая странный силуэт: на госте были громадные боты, Имкин свитер, длиною ниже колена; на голове у гостя находилась панама, опущенная на глаза, из-под панамы торчали кудрявые локоны. В руке человек сжимал зонт и тыкал в сенсор пальцем, который утопал в рукаве.

— Прохладно у вас, — услышала я. — На Земле, между прочим, лето. Здрасьте. Вы меня не узнали?

Гостья сдвинула панаму на затылок, чтобы я удостоверила личность, и я не удивилась, потому что была готова к самым нелепым событиям.

— Ксюха, — сказала я.

Кроме зонта с автографом Сириуса, она не привезла с Земли ничего.

— Как ты попала сюда?

— Знакомый гуманоид подбросил, — сказала девушка. — Не верите? Ну и не надо.

Она осмотрела модуль и не пришла в восторг: ни бассейна, ни зимнего сада. Лишь чахлый куст сирени да грядка с кактусами.

— Где же Борисыч? — спросила она.

Я предложила ей отдохнуть с дороги, но Ксюшу дорога не утомила. Она лихо вертела зонтом и бряцала ботинками, изучая новую среду обитания. Борисыч в модуле обнаружен не был.

— Вы меня к нему отвезете?

— Пешком дойдем, — ответила я. — До соседней башни… Если ты морально готова подвергнуть его стрессу.

— Всегда готова! — заявила Ксю и загрохотала подошвами к лифту.

— Может, дать тебе что-нибудь из одежды?

— Успеется, — ответила она. — Дайте мне сперва Борисыча.

По своему обыкновению, Миша сидел взаперти и не отвечал на позывные внешнего мира. Он не пожелал включить связь, чтобы общаться со мной.

— Отойдите-ка, Ирина Александровна… — Ксюха повернулась к двери спиной и треснула в нее подошвой ботинка, который тоже принадлежал Имо, и использовался в условиях малой гравитации, то есть, весил прилично. — Откроет как миленький.

Эхо побежало вверх по винтовой лестнице. В оптическом устройстве появился многократно увеличенный Мишин глаз.

— Кто здесь? — спросил голос в динамике.

— Это я, твое наказание, — произнесла Ксюха замогильным голосом, и скорчила в глазок страшную гримасу.

Наступила пауза. Заскрежетали замки, лязгнули засовы. Дверь поплыла. Бледная Мишина физиономия вынырнула из темноты.

— Думал, спрятался от меня, да? Думал, я тебя не достану?

— Ксюха… — неуверенно произнес Миша.

— Думал, я до старости буду ждать?

— Ксюха, ты чего?.. Ты как?..

— Сейчас узнаешь, — сказала она и уверенной походкой вошла в бункер, куда еще не ступала нога постороннего. Насколько только уверенной могла быть походка в обуви на десять размеров больше, чем надо. Ксюша подняла свитер, вынула из кармана шортов дискету и шлепнула Мише на стол.

— Они меня достали! Вот так! — сказала она. — С меня хватит!

Кто именно достал, вероятно, подразумевалось. Меня тоже пригласили войти, так как я продолжала стоять у порога. «Если уйду, — решила я, — эта дверь закроется для меня навсегда». Но в темной комнате не было ничего интересного. Обычный компьютер и склад приборов в углу.

— Имка тебя привез? — догадался Миша.

— А кто же? От тебя разве дождешься?

— Ты поняла, да? — обернулся ко мне Миша. — Он за ней на Землю мотался!

— Если бы… Я случайно на него наткнулась, — заявила Ксюша. — Клянусь! Выхожу вчера из метро, смотрю, рожа знакомая на остановке, мороженое жрет. Вот такой лопатой… из вот такого ведра…

Судя по ее жестикуляции, Имо ел мороженое большой ложкой из килограммовой пачки.

— Смотрит на меня и лыбится. А вокруг него шалавы пляшут. Ой, — спохватилась Ксю. — Я что-то не то сказала?

— Все нормально, — ответила я. — Продолжай, пожалуйста. Очень интересно.