Кир Булычев - Заповедник для академиков

Начала говорить старуха:

— Я хотела бы сначала отдать должное заслугам и усилиям наших добровольных помощников, скромных монархистов, не знающих, конечно, всей правды, но достойно идущих на жертвы ради своих идеалов. Далеко не все из вас эти идеалы поддерживают…

— Мы обходимся без идеалов, слава богу, — сказал карлик с лицом как моток шерсти — все в длинных тонких морщинах.

— Мы — да. Другие — нет, — сухо поправила его старуха.

— Не волнуйтесь, Анастасия Николаевна, — обратился к ней сутулый мужчина. — Уважение к идеалам — это уважение друг к другу. Продолжайте.

— Когда мы поднялись на борт теплохода «Рубен Симонов», — сказала Анастасия Николаевна, — мы уже знали, что там находятся наши соперники, обладающие информацией не менее полной, чем наша, но информацией другого рода. И главное — у них была возможность получить шкатулку. — Анастасия Николаевна повела над столом тонкой ручкой — там, куда указал ее палец, поблескивали камешки и золото. — У них был один из нас. И не будем сейчас казнить друг друга, упрекать — это был сознательный выбор Владимира Ильича. Мы выходили с ним на связь еще до начала этой эпопеи — он в общих чертах знал о нашем существовании. Но он не захотел трудиться с нами в силу того, что им владеет неизбывная гордыня. Он полагал, что сможет достичь своих безумных целей, опираясь лишь на собственный ум и склонность к интригам.

— Он всегда был таким, — сказала Татьяна, которая стояла за спиной Анастасии Николаевны. — Он неисправим.

— Неисправим, — повторил сутулый мужчина.

— Вы его пригласили к нам сегодня? — спросила дряхлая женщина, похожая на очень старую черепаху.

— Он отказался, — вздохнул сутулый мужчина, — он сослался на нездоровье.

— Ах, какое нездоровье в его возрасте! — засмеялась старая черепаха. — Я жду не дождусь, когда стану такой же молодой, как он.

— Ох, это будет не скоро, — заметила Анастасия Николаевна.

Сутулый мужчина поднялся.

— Во-первых, — произнес он, чуть окая, глухо и медленно, — от имени всех членов нашего союза, союза величайших людей планеты, живущих вновь, ибо смерть отступает перед нами, от имени Союза бессмертных я выражаю глубокую признательность нашим достойным друзьям — Анастасии Николаевне Романовой, наследнице престола Российской империи, которая не пожалела сил и времени, рискуя жизнью ради всех нас…

Раздались аплодисменты.

Бессмертные, в чертах лиц которых можно было угадать величайших негодяев и тиранов, авантюристов и мыслителей нашего века, а также те бессмертные, чьи лица были никому не известны при первой жизни и неизвестны при второй, — все они хлопали в ладоши искренне и без зависти, ибо уже осознали силу своего союза и приветствовали подвиги во славу его.

В своем первом рождении они жили поодиночке и даже порой ненавидели друг друга. Но время почти всех научило мудрости.

— Во-вторых, я прошу вас выразить свою благодарность и восхищение человеку, который руководил всей этой немыслимой и невероятной операцией. Который не только выследил шкатулку, но и смог в ситуации, в которой достать ее было немыслимо, совершить это немыслимое.

— Не говоря о кораблекрушении, — сказала бабушка-черепаха. — По телевизору показывали.

— Где только не показывали, — сказал карлик.

— В шторм, ночью, в рукопашном бою он победил банду мафиози и обогатил наш союз.

— Я только возвратил семье Романовых ее драгоценности, — сказала рыжая красавица.

— Спасибо вам, Иосиф Виссарионович, — с чувством произнес сутулый мужчина. — Спасибо вам, наш дорогой. Простите, что называю вас вашим старым именем.

— Я не обижаюсь, — ответил Сталин. — В конце концов, и в женском теле есть свои прелести.

Все засмеялись и снова захлопали в ладоши. Среди них были и те, кто во втором рождении, по непонятным еще капризам реинкарнации, получил иной пол.

Вошел охранник.

Без предупреждения, без стука. Подошел к сутулому мужчине.

— Алексей Максимович, — сказал он. — Пора. Он испускает дух.

— Вы слышали? — спросил Алексей Максимович у собравшихся за столом. — Нам пора вниз. А вы, пожалуйста, — он обратился к охраннику, — соберите драгоценности и спрячьте в сейф.

Алексей Максимович первым направился в подвал.

Подвал был просторен, чист, разделен на несколько комнат, и, если бы не отсутствие окон, трудно было бы догадаться, что ты находишься под землей.

Алексей Максимович провел всех в запасную комнату, скрывавшуюся за медицинским боксом, стерильным и пахнущим озоном.

— У нас теперь будет настоящая клиника, — сказал он Сталину, пропуская его, как женщину, вперед. — Спасибо тебе, дружище, дорогой мой человечище!

Он стер со щеки набежавшую слезу.

В задней комнате или, вернее, палате на операционном столе лежал старый грузный человек. Он дышал прерывисто и часто, из горла доносился хрип.

— Вы куда? — окликнул появившихся в дверях гостей доктор в повязке, прикрывавшей нижнюю часть лица. — Здесь же стерильно! Вы мне все погубите.

— Остановитесь, остановитесь! — Алексей Максимович закрыл дверь спиной и стал оттеснять бессмертных в пахнущий озоном бокс.

Произошла некоторая сумятица — задние напирали. И вдруг всех заставил остановиться и замереть страшный крик старика.

— О, но! — кричал он и повторял все тише и тише… — Но, но, но-о-о-о…

Врач и помогавшая ему сестра склонились над раздираемым судорогами телом старика.

Бессмертные покорно отступили в коридор.

Но никто не ушел. Прислушивались к звукам, невнятным и страшным звукам, несущим смерть. Звукам, всем известным.

Говорить было трудно. Кто-то закурил, но Сталин вырвал у него сигарету и затоптал ее.

Послышался обиженный голос:

— Вы возвращаетесь к своим штучкам.

Все затихло в операционной.

И потом вдруг — через паузу, может, через минуту — раздался громкий светлый плач ребенка.

— Ура! — негромко сказал Алексей Максимович.

Великая княжна Анастасия широко перекрестилась.

Видно, понимая, что за дверью ждут вестей, акушер, принимавший рождение ребенка из тела умирающего старика, вышел к бессмертным.

Он держал новорожденного.

— Здравствуй, Наполеон Бонапарт! — окая, воскликнул Алексей Максимович. — Здравствуй, великий император. Виват!

Анастасия протянула руку, чтобы дотронуться до ребенка.