Альфред Бестер - Тигр. Тигр!

Я пошел на ферму взглянуть на животных.

Звери там есть, и птицы там есть.

При свете луны

Большой бабуин

Там расчесывал рыжую шерсть.

Лемур в лоскуты усосался,

Слону на хобот забрался.

Слон громко чихнул,

Распугав всех вокруг,

Но как там, лемур, его пьяный друг?

В графстве Бакс, штат Пенсильвания, есть высокий холм, называемый Красной горкой, потому что он сложен из красного сланца. На самой вершине холма есть заброшенная ферма, которую все называют фермой «Красная горка». Ее забросили очень-очень-очень давно, когда фермерские дети решили, что городская жизнь гораздо интереснее.

Главная часть фермы «Красная горка» это каменный дом с черепичной крышей, толстенными стенами, тесанными из дуба полами и огромными очагами, в которых готовили пищу лет двести тому назад. За домом стоит коптильня, в которой когда-то развешивали окорока. Еще есть маленький красный сарай, битком набитый всякой ерундой вроде детских санок и частей лошадиной упряжи, а также большой красный сарай, который знающие называют Большой красной школой.

Именно здесь леди и джентльмены, владеющие фермой фактически, если не номинально, собираются днями и ночами, чтобы обсуждать серьезные вопросы и обучать своих детей. Только вам нужно понять, что все они говорят на языке птиц и зверей, который слышат, а тем более понимают очень немногие из людей. Едва ли не все мы знали его в самом раннем детстве, но затем забыли, сменив на человеческую речь. И лишь немногие сохранили способность говорить на обоих языках, и об этом будет наш рассказ.

На собраниях, происходящих в Большой красной школе, неизменно председательствует Председатель — золотистый Фазан с величественными манерами и царственной походкой. За глаза его называют «наш сексуальный маньяк», причина тому — гарем из пяти простенького вида курочек. Здешний Профессор, он же Белый Крыс, сбежал после пяти лет интенсивного обучения в лаборатории университета Раттерс. Он считает, что подготовлен на уровне доктора философии, и подумывает о написании диссертации «Горячая вода и проблемы точных наук».

Джордж Вашингтон Сурок является непревзойденным изыскателем и историком фермы «Красная горка». Он знает каждый дюйм из ее сорока акров и выступает арбитром во всех территориальных спорах.

Сеньор Кролик, называемый порой скаутмастером, ревностно стоит на страже морали, его очень беспокоит распущенность красногорковской молодежи.

«Я не допущу, — говорит он, — чтобы «Красная горка» превратилась в еще один Вудсток»[133].

Соответственно, он ненавидит современную музыку.

В собраниях Большой красной школы участвуют и другие, в частности — оленихи, которые при всей очаровательности своих манер потрясающе глупы. Здешние интеллектуалы называют их «дебютантками».

Кроуфут Крот, который, как и все кроты, практически слеп, все время пристает к Профессору, чтобы тот обучил его астрономии.

— Но как же я буду учить тебя астрономии, если ты даже не видишь звезды?

— Я не хочу заниматься наблюдательной астрономией. Я хочу быть теоретиком вроде Эйнштейна.

Похоже, Профессору придется все-таки ввести в рамках курса математического анализа коллоквиум по новой математике.

Ярко-красный хохлатый Кардинал и Браун Каменный Дрозд оба чрезвычайно вспыльчивы и непрерывно ссорятся. Кардинала называют, как и положено, «ваше преосвященство», а Браун Дрозд получил у окружающих кличку Джек Джонсон[134]. У Джека Джонсона мерзейший характер, но он прекрасно поет и дает поэтому уроки вокального искусства, а вот голос его преосвященства вызывает чувство, похожее на зубную боль.

Халдейская Курочка сбежала из большого инкубатора, расположенного у подножия холма, и у этой девицы все в голове перепутано. По породе она белый леггорн и имела несчастье узнать однажды, что Леггорн это город в Италии, называющийся у итальянцев Ливорно. И вот теперь она разговаривает на абракадабре, которую искренне считает хорошим итальянским.

— А, каро мио, коме эст? Бснни, надеюсь. Грацие. А что касается мийо, все тоже бенни.

Ее называют «Халдейская» за увлечение астрологией, которое доводит Профессора до тихого бешенства.

— Ах, но вы с ним никогда не будете симпатетико. Ведь вы же Гариториус, а он — Заприкорн[135].

Самыми сообразительными членами Большой красной школы следует признать ворон, которые обладают едким остроумием и непрерывно галдят, как ночная компания в ресторане. Только их не очень уважает здешний истеблишмент, относящийся к ним как к «пустым балаболкам, которые очень способны что-нибудь у вас позаимствовать (без возврата) и которые превращают обсуждение серьезных вопросов в какой-то балаган». Следует признать, что, как только две вороны сходятся вместе, они начинают вести себя как люди, ищущие собеседника и между делом доводящие друг друга до колик бородатыми шутками.

— Кто тебе больше нравится в колористическом смысле, старые мастера с их приглушенной палитрой или новые с их кричащими красками?

— Мы с братом знали одного мужика, который был докой по этой части.

— По какой части?

— Оприходовать поллитру.

— Крра! Крра! Крра!

— Сколько у тебя детей?

— Спасибо, пятеро.

— Не надо благодарить меня, дружище. Я тут ровно ни при чем.

— Крра! Крра! Крра!

И вот однажды в мае, когда вечера длинные, а вечерние тени еще длиннее, в Большую красную школу вошел Председатель, сопровождаемый всем своим гаремом. Собравшиеся увлеченно обсуждали предложение Профессора организовать в помощь бежавшим из заточения «подземную железную дорогу» — по примеру аболиционистов, помогавших беглым рабам перебраться в северные штаты. Крот Кро, воспринимавший все несколько буквально, возражал, что будет крайне затруднительно прорыть туннели, достаточно просторные, чтобы в них поместились железнодорожные вагоны.

— Я видел такой однажды. Они же огромные, как дома.

Джек Джонсон призывал его преосвященство обучить всех беглецов летать — всех, вне зависимости от их расы, вероисповедания и видовой принадлежности. Две черные вороны обкаркивали эту идею. Короче говоря, это было типичное собрание в большом красном сарае.

— Я собрал здесь вас всех, — сказал Председатель, — чтобы сообщить вам важное известие. Я бы даже сказал, кхе-кхе, жизненно важное. Да сядь же ты, Флора. Ох, извини меня, Френсис, сядь, пожалуйста… Фелисия? Ох, это Филлис. Да. Конечно. Кхе-кхе. Так садись же ты, Филлис. Этим утром по дороге, ведущей к «Красной горке», проехал «крайслер»…