Олег Котенко - Слово говорящего

Все эти дни дурные вести сыпались одна за одной. Напряжение все нарастало. Видя безразличие императора, дворцовый люд нервничал. А Кагэро забавлялся, глядя на все это. Ему были смешны людишки, они казались ему такими мелкими и жалкими, что даже пальцем бы не двинул ради них. Как блохи на тарелке - прыгают и прыгают. И каждый - только о себе думает, только о себе... В принципе, оно и правильно, когда на сковороду сажают, тут не до солидарности. А с другой стороны подло как-то. Кагэро знал, что подобное можно видеть только в таком вот обществе. На войне люди так сближаются, что меч готовы проглотить за товарища. Но там другая обстановка, там по краю ходишь, между жизнью и смертью. Каждый день последний. Каждая ночь последняя. Потому и спешат насмотреться на Солнце, на небо... Спешат наговориться. А ежели селение встречается, так то вообще... Правда, случается и по иному. Случается так, что люди друг другу глотки грызут за кусок хлеба, который и хлебом-то уже не назовешь. И в бою бесчинствуют. Многие с ума сходят. Потом часто можно увидеть, как кто-то ходит по полю боя, раненых добивает. А потом и себя, потому что зачем жить, когда жизни нет?.. И от таких мыслей окружающие Кагэро люди казались ему еще более ничтожными. Сейчас потянет дымом и все разбегутся по норам своим. Но он же чувствовал, что нужен помощник. Сам Кагэро не справится. Ответ пришел неожиданно. Госага. Кагэро прислушался. Нет, вроде, еще жива истерзанная личность императора. Еще мерцает огнем жизни где-то в глубинах своей темницы.

...Чувство было такое, будто хочешь разрезать ножом свою же руку. Кагэро как-то пробовал разрезать кожу на пальце. Это было больше похоже на казнь. И тем страшнее, что сила, что-то вроде искушения, заставляла его продолжать. А он не мог. Кагэро тогда взмок от пота, из глаз его катились слезы, все тело содрогалось, когда лезвие прикасалось к медленно растущему вглубь разрезу. Когда, наконец, полилась кровь, он испытал такое облегчение, будто избавился от всех долгов жизни сразу. Так вот, чувство было очень похожее. Только примитивный животный страх усугублялся тем, что существовала вполне реальная опасность не вернуться назад. Вернее, вообще никуда не вернуться. Была уже ночь. И, что странно, стояла полная тишина. Возможно, из-за того, что мысли Кагэро были заняты другим, он просто не слышал обычных шорохов и шумов. На этот раз ощущения были немного иными. Словно водоворот какой-то потянул вглубь. Кагэро вначале сопротивлялся, но потом понял, что так ничего не получится - срабатывали примитивные инстинкты. Вот только странно, откуда в человеке пунктик, предохраняющий от подобных действий с самим собой? Неужели природа заложила и это? Что же еще нового можно найти в себе?.. В конце концов, удалось Кагэро нырнуть в черный искрящийся водоворот. Нырнул - и сдавило грудь удушье. Конечно, одно дело в чужую душу, а другое, когда в свою... Словно вода сдавила его. Да так сдавила, что глаза чуть не вылезли из орбит. И ребра, казалось, вот-вот затрещат. Но дотянул. Выкинуло черной волной наверх. Правда, легкие так и не наполнились воздухом. Не было воздуха. Впрочем, ничего и не случилось. Да, удушье продолжало рвать грудь, но полежав так немного, Кагэро понял: ничего не происходит. Он встал, прошел взад-вперед. Тихо шуршал черный мелкий песок под ногами. Он был очень мягок и текуч, ноги постоянно ползли в разные стороны. Такая же черная вода плескалась рядом. От нее шел удушливый, едкий пар. Да здесь вообще все черное! Не темнота, нет, все отлично видно, но и земля, и небо, и море, и скалы какие-то - все окрашено в черный цвет. За скалами Кагэро разглядел массивное строение из камня - высокие башни со шпилями и прорезями окон, ворота, стены. Все, конечно, черное, только в окнах башни самой большой, которая в центре, сияло что-то бледно-лиловое.

...Изнутри дохнуло вековым холодом. Честно говоря, очень страшно было идти туда. Даже смотреть вглубь темных коридоров, где постоянно мелькало что-то серое, было страшно. И Кагэро хотел было идти прочь, когда на полу вспыхнула алая нить. Уходила в те коридоры, где вздохи раздавались да тени мелькали. Конец нити терялся где-то в темноте бесконечных комнат, мрачных холодных залов, где Кагэро неизменно замечал призрачные силуэты людей. Коегде в коридорах горелы факелы на стенах, но свет от огня был неверный и только отгонял темноту. Та вставала в двух шагах, упиралась, становилось плотной и от того еще более страшной. Вокруг летали серые тени, впрочем, они редко приближались к Кагэро. А вздохи, от которых гудели сами стены, кажется, неслись откуда-то сверху. Наконец, нога Кагэро ступила на первую ступень винтовой лестницы, уходящей высоко вверх. Здесь постоянно что-то выло и только приглядевшись Кагэро увидел черную, облезлую собаку, прикованную цепью к стене. Собака была совершенно лысой, морщинистую бурую кожу ее изъели язвы. Под брюхом болтался гладкий кожистый мешок, и Кагэро едва не вырвало, когда он представил себе, _что_ в этом мешке. Когда собака выла или лаяла, из пасти вываливался черный лоскут-язык. Кагэро подернул плечами и пошел вверх. Вначале идти было легко, но каждый шаг давался со все большими усилиями. Кагэро списывал это на усталость, но когда счет дошел примерно до сотой ступени, он просто не смог поднять ногу. Словно приросла к камню. Тогда он пополз. Упирался "всеми четырьмя" в ступени и даже не заметил, как лестница кончилась. Комната на башне как раз и была залита тем самым мертвяще-лиловым светом. Который, впрочем, погас, стоило Кагэро ступить на пол комнаты. Здесь были только стены. И паутина из цепей. Великое множество цепей, не особо толстых, тянулось от стен, потолка, пола к центру, где окутанное этими цепями висело тело человека, мужчины. Низко свисали седые, грязные волосы. Все тело было испещрено многочисленными ранами от постоянного соприкосновения с железом. Но он был жив! Кагэро подошел, осторожно взялся за подбородок, поднял голову... и похолодел. Это был он сам. Лицо, конечно, вытянулось, под слоем грязи угадывалась сильная бледность, щеки ввалились, а глаза запали, но это был Кагэро! Тот самый, прежний Кагэро! Он потряс голову, не выпуская подбородка из пальцев. Заключенный застонал, поднял веки - под ними оказались черные дыры, в которых клубилась тьма. В этих глазах Кагэро увидел абсолютную пустоту, черную, всепоглощающую... ...и черный водоворот подхватил его... ...удушье стало невыносимым... ...боль... ...его выбросило на поверхность, но не на мягкий, плывущий песок, а на твердый пол.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

"Вот оно как. Выходит, это не Госага пленник, а я сам загнал себя в тюрьму. Хм-м... Правильно говорил Мудзюру, зря я сопротивляюсь. Зря. Лучше бы принять все как есть... А как иначе разбить цепи?.. И, значит, помочь мне будет некому. Чью же я жизнь тогда чувствую в себе? Это не моя, точно знаю. Может, Мудзюру? Он ведь говорил, что мы с ним... Впрочем, уже не очень хочется верить тому, что он говорит". Так думал Кагэро, глядя на чистое небо. Там, в вышине, парили очень редкие белые облачка и жизнь могла бы показаться такой беззаботной... если бы не понимание того, что это далеко не так. Солдаты стояли кольцом вокруг дворца. Но это только для отвода глаз. Одни добровольцы - они в любом случае умрут первыми. Большая часть миниатюрной армии сидела сейчас по кустам да зарослям травы с луками. От мечей в траве пользы мало, они, если повезет, первое время вообще не будут вынимать их из ножен. Хоть бы повезло... Кагэро беспокоился о том, чтобы не убили, кого не надо. Вот и пыль поднялась вдалеке. Все притихли, солдаты вытянулись, будто окаменели. Луки в руках, мечи на поясе. Вряд ли бунтари вооружены чем-то порядочным, но их очень много... Они просто навалятся волной, пустят в ход свои дубинки, инструменты - какой тут меч устоит? Кагэро впился глазами в первый ряд, показавшийся на дороге. Они не бежали, они шли пешком, как нормальные люди. Только над головами угрожающе блестели заточенные наконечники, насаженные на длинные палки, в руках старые мечи, от которых потрудились отчистить ржавчину. Кое у кого были и луки, но все плохие, из такого можно убить только на небольшом расстоянии. Нет, кажется, нет их там... - Идите с миром, люди! - закричал во всю силу своей луженой глотки специально для этого поставленный человек. - Уходите и мы вас не тронем! Вам будет все прощено! Толпа отозвалась полузвериным ревом. Кто-то швырнул свою дубинку в кричащего, но промахнулся. Этот бросок и послужил началом. Солдаты, стоящие в кольце, все как один спустили тетеву. Сотня стрел вонзилась в живую стену. Ни одна ни была потрачена даром - сто человек, кто мертвый, кто умирающий, повалились под ноги своим товарищам. Те, впрочем, и не заметили этого. Втоптали в дорогу так, что и следа потом не останется. Еще одна сотня стрел взвизгнула и разорвала воздух. С тем же результатом. Только позади тех, кто оказывался в первом ряду, колыхалось целое море голов и рук... И тогда солдат, стоящий на вершине холма совсем рядом с дворцом, замахал двумя флагами, которые держал в руках. На бунтовщиков обрушился целый град стрел. У некоторых были тяжелые луки, из которых можно пускать такие стрелы, что любую броню пробьет, только силу большую надо иметь. И такие стрелы тоже летели на головы нападающим. Они проходили сквозь их тела и вонзались в землю... Кагэро, постоянно вытирая лоб, шарил взглядом по толпе. В такой давке попробуй различи... - Пленных не брать! - закричал кто-то и солдаты, стоявшие в кольце, кинулись вперед. Уже с мечами. Конечно, в схватке с крестьянами у них было гораздо больше шансов. Головы летели, как груши. Люди лезли уже по трупам. Словно гору переходили. Это была настоящая бойня. Солдаты защищали своего императора. Если его убьют - им тоже жить незачем. У них не будет другого хозяина. А эти сумасшедшие... Сердце Кагэро подпрыгнуло. Вот же они! Почти все, кто жил в том селении! Слава богам, Сидзимы-лекаря там нет. Может, и в живых его уже нет, кто знает. - Вижу! - завопил Кагэро, хотя это противоречило плану. - Вон, вон они! Как там солдаты заметили, куда он показывал, только они очень умело отсекли часть толпы. Какое везение - все те, кого сейчас нужно было оставить в живых, держались вместе. А там уже и осталось немного... Эти люди не представляли, на что шли. Половина воинов из кольца полегла, но полегла и половина крестьянского войска. И нескончаемый град стрел все сокращал его численность. Отсеченную часть быстро обезоружили, оглушили, изолировали. Теперь они все валялись на земле, связанные по рукам и ногам. Бой - вернее, бойня - продолжался еще час. Вместе со стрелами закончились и цели. Дорога и все вокруг было усеяно трупами. Оказалось, погибло гораздо больше солдат, чем думали. Из тех, что стояли в кольце, не осталось никого. Из тех, кто прятался в зарослях с луками, выжило чуть больше трети Выходит, гораздо больше луков и стрел было у бунтовщиков, чем думали. Правда, и "войско" бунтовщиков оказалось не столь уж велико. Как обычно, слухи увеличили его размер чуть ли не вдесятеро. Бунтарей и изначально-то было чуть больше сотни, да еще в пути погибло несколько десятков. Не совсем понятно только, на что надеялись эти люди...