Райдо Витич - Код Омега

— Интересный ответ, но поведение типичное для тебя, — глянул с прищуром и… метнул клинок в грудь мужчины. Стасю качнуло в его сторону, но конвоиры придержали. Сбросить их — плевое дело, но дальше что? В драку с целью ввязываться стоит, и если уж ввязался, до конца идти. А тут сошки мелкие, положит она их — другие придут. Убирать так главу — Арлана.

Ну, вот и цель, — определилась женщина. Стряхнула руки конвоиров, за стол напротив родственника брякнулась:

— Кушать хочу.

И будто нет за спиной трупа, не было ничего. «Теофил» с полминуты ее разглядывал, сомнения во взгляде блуждали, и вот чуть улыбнулся, махнул рукой своим, приказывая стол накрыть. Миг какой-то: стол накрыли и помещение покинули. Остались Стася да «дядя» с двумя сотоварищами, за дальним столом ужинающими. И труп.

"Дядя" заметил ее взгляд на мертвеца и кинул в него вишенку. Тело будто взорвалось, распалось на мелкие черные частицы, что, вихрем закружив, исчезли.

"Не в новинку" — вздохнула Стася, в который раз пытаясь понять, что и как здесь происходит с мертвой плотью, по каким законам физики и химии. Странно все же, очень странно — то вихри, то вспышки. Доля секунды и нет даже признака человека.

Какая наука, к чертям, это объяснит?

Женщина хлеб разломила, в каше ковыряться начала, но аппетита нет и даже крошка в горле встает. Голова другим занята, мысли на окружение переключились: трое против одной — работы на пару минут. Взять опекуна в заложники и спокойно уйти, а тот уж на Арлана ее выведет. А если лорд не в курсе, что его подчиненные творят? И выйдет, что она, как «Теофил», не за тем охотилась.

— Значит, ты Арлану служишь? — спросила. Мужчина улыбнулся, будто глупость она сказала, вина себе из кувшина в кружку налил и отсалютовал племяннице:

— Все мы его подданные твоею рукой.

— Или твоей?

— Ни Стесси? — захохотал. — Простить не можешь? Чем же он тебе так неприятен?

— Убийц не люблю.

— "Убийц", — протянул, перестав смеяться, взгляд нехорошим стал. И вдруг мужчина рванул женщину за грудки куртки и процедил в лицо. — Убийца как раз ты.

— Кого же я убила, такая вся ранимая? Чем: нежными ручками или заклятьем? — прошипела ему в лицо. Мужчина откинул ее в сторону, и она упала меж скамеек, сшибая стулья.

— Арлан тебе память восстановит, — посулил зловеще. — Кончились твои капризы, маленькая дрянь. Как прогулка по пеклу? — подошел к ней и поднял за шиворот. — Не понравилось? Отчего решила, что другим нравилось? Калек плодила, тварь!

То, что он говорил, было важно, это Стася понимала, но никак в толк взять не могла, что к чему. Пояснений бы попросить, но «Теофил» оттолкнул ее в двери.

— Теперь ты станешь героиней своих игр. Пришло время платить. Ты у меня ползком до Арлана пойдешь, а там он тебе вторую часть твоих любимых забав устроит. Авось, когда вернешься, ума прибавится!

Куда вернешься? Какие забавы?

Спросить не успела. Стасю схватили за шиворот и выволокли из кабака.

— Напомните принцессе ее любимую игру! — пронеслось.

Стасю кинули в круг «черных» и начали пихать от одного к другому, раздавать затрещины, делать подсечки, бить куда придется. Сначала Русанова пыталась ответить, но вскоре поняла, что зря силы расходует, их на защиту нужно применять. В круговерти ударов выжить трудно, отбиться невозможно.

Как падала, уже не помнила. Звон в ушах, а перед глазами пятно, как солнце с лучиками, но не горячее, а ласковое, прохладное, манящее, и хочется туда, в него…

Ведро воды, вылитое на нее, вернуло женщину в действительность. Она смотрела на «Теофила», а видела то пятно и жалела, что не достигла его, не скрылась в нем. А разобраться — где, в чем, что это вообще?

Мужчина долго изучал ее физиономию и дал затрещину, окончательно приводя в себя. Ни злорадства, ни раздражения, ни презрения в его взгляде уже не было. Он сомневался, он… боялся.

Стася усмехнулась разбитыми губами: ай, яй, какие мы тонкочувствующие. Еще бы всплакнул по тому убитому!

— Сволочь! — бросила, с трудом принимая вертикальное положение. «Теофил» скривился и во взгляде вновь появилось презрение:

— Ничего тебя не берет, дрянь. Играешь? Новая роль? Паршивая! Можешь продолжать маскироваться. Меня тяжело провести, Арлана невозможно, — и выпрямился, навис над ней, с брезгливостью глядя сверху вниз. — Не советую повторять эту игру. Арлан ее не потерпит.

Еще бы пояснил, о чем толкует, — подумала Стася.

Мужчина развернулся и, махнув рукой своим псам, пошел обратно в кабак. А женщину уволокли в амбар и кинули на мешки с мукой. Дверь хлопнула.

— Не понимаю, не по-ни-маю! — металась. Попытка суммировать информацию проваливалась. Хаос, бардак полнейший, в котором не нащупать и «хвост» закономерностей.

Ей мерещился Николай, мешая думать. Он все взывал: где ты? И злился от тревоги, что Стася молчит. А что ответить?

Кир бродил по амбару как живой и хмуро поглядывал на патрульную, а потом и вовсе привиделся Гоблин, давным-давно погибший Ренат. Засел в углу и чистил пистолет, исподлобья бросая взгляды на женщину.

— Ты откуда?

Неужели так худо, что мир мертвых близко к ней оказался? Намек, предупреждение?

— Я выдержу, — почти поклялась, надеясь тем от призрака избавиться. А тот приблизился и в руку пистолет сует:

— Возьми.

— Зачем? — и ясно — застрелиться. — Все не так плохо! Нет!

— Поймешь…

— Нет!! — не станет, она еще на что-то годна!

И словно из воды с самой глубины вынырнула. Огляделась, хватая воздух ртом. Рассвет — в щелки проникают солнечные лучи.

Дверь скрипнула, Стасю стащили с мешков, толкнули наружу на ослепляющий свет. Зажмурилась невольно, чуть не упала, на секунду потеряв ориентиры, координацию.

Еще один день пути.

Она хромала, пытаясь думать о происходящем, а не о том, что больно, плохо, тяжело. Но мысли путались, сознание кривилось. Цель только и не давала пасть как загнанной лошади.

А перед глазами лошадиные хвосты, отмахивающиеся от мух, спины всадников, телега и лес. Лес, лес!

За ним поле и пацаны с радостным криком бегают за бабочками, девочки плетут венки. Молодая женщина зовет дочь домой: пора пить молоко, умываться.

Парень обнимает девушку, сидя на шатком мостике у речки. Удочки прилажены, но клева нет, и он не нужен. Им вместе хорошо, а рыбалка лишь предлог.

Избушки, мазанки, дома-высотки, купольные города, друг за другом перемежаясь лесом, который, сверху посмотреть, всего лишь как граница сот. Везде покой и умиротворенность…

Стася тряхнула челкой — что ей мерещится? От жары? А тело бьет в ознобе.