Журнал «Если» - «Если», 2007 № 05

— Деньги давай! — проорал кто-то.

Судя по доносящимся звукам, в углу курочили банкомат.

— Поэтому! — выкрикнул он. — Поэтому я принял решение немедленно возместить недостающую сумму этой леди! Не могли бы вы проследовать со мной?

Эмме даже не пришлось напрягаться. Публика жаждала публичного реванша, громко и недвусмысленно выражая свое желание. И капитан «Янга» вынужден был на глазах у всех провести трансакцию под восторженный гул зрителей.

— Парни! — победно вскинула руку Эмма. — Приглашаю всех отпраздновать это дело. За мной!

И толпа, которую даже не пытались сдерживать хмурые, настороженные охранники, повалила прочь, неся в себе, как в коконе, победительницу.

Она просто скупила бар. В сущности, за то, чтобы унести с «Янга» ноги и выигрыш, она заплатила не так уж и много — что-то около четверти миллиона или даже меньше. Такой отчаянной пьянки порт Малютка не видел, наверное, никогда. Пили в баре, в коридорах, передавая друг другу бутылки и стаканы. Пили все. Пили всё. Служба безопасности порта боялась вмешиваться, стараясь только локализовать гульбище, дабы, с одной стороны, не дать ему распространиться на остальную территорию, а с другой — не допустить туда новых участников, прослышавших про дармовое угощение. Поэтому Максу с Эммой стоило некоторого труда прорваться в спальную зону, что встало ему в несколько сотенных купюр, ловко предложенных злющему офицеру.

К счастью, сосед Макса по каюте оказался в эпицентре гулянки, поэтому их уединению никто не помешал.

— Пора бы нам с тобой рассчитаться, — напомнила Эмма.

Она принялась доставать из карманов банкноты, выкладывая их перед Максом.

— Порядок?

— Более чем. Спасибо тебе. Послушай, я все хотел спросить, как это ты… В смысле…

После выпитого — а выпитого было много — мысли путались и ускользали, поэтому он не мог быстро вспомнить того, что на самом деле хотел спросить.

— Столько денег! Какого черта ты пошла в штурманы?

— А куда еще?

— Ну-у-у… Не знаю. Мало ли.

— Вот именно что мало. Где еще честной девушке найти себе мужа? Нормального!

Такие откровения он слышал нечасто, поэтому несколько смутился. Но ненадолго.

— Это я понимаю. А если бы ты проиграла? Тогда как?

— Ни за что!

— Это почему?

— А потому что… Нет. Это я могу сказать только близкому человеку.

— Так скажи. Сейчас ближе меня у тебя никого нет.

— А потом?

— И потом тоже! — рубанул он.

— То есть это что? Ты делаешь мне предложение, что ли?

— Делаю. Официально.

— Ты пьян, Игнатов.

— Недостаточно. Предлагаю тебе руку и сердце. Берешь?

— Черт с тобой. Забираю.

— Тогда давай я тебя поцелую. Невеста.

Одним поцелуем дело не ограничилось. Двумя, впрочем, тоже. Часом позже кто-то барабанил в дверь, но им было не до посторонних.

Уставшие, прижавшись друг к дружке на узкой служебной койке, они легко болтали, перескакивая с темы на тему.

— Так ты мне не сказала.

— Про что?

— Как ты выиграла.

— Забудь. Теперь я не подпущу тебя к зеленому столу.

— Я тебя тоже.

— И это правильно.

— Эмма!

— Да господи! Они же шулера, разве ты не понял? Обыкновенное жулье, видала я таких. Давай поспим, а? Чего-то я совсем…

— Я понял! — воскликнул Макс. — Пудреница, да?

— И это тоже. Главное — кубики, реагирующие на переменное поле.

— Ты их подменила?!

— Ну естественно. Иначе зачем бы мне потом их надо было забирать. Все, спим. Через три часа у нас общий сбор. Не хочу выглядеть перед нашими парнями чувырлой. Э-э, женишок, руку отсюда убери. Отбой.

У Макса еще оставались вопросы. Например, где это она «видала таких» и откуда появилась чудесная пудреница. Где Эмма взяла чудесные же, мягко говоря, кости. Откуда у нее вообще такой навык. И еще эти немалые деньги. Но он был старым холостяком и неудачливым контрабандистом и поэтому перестал быть романтиком, так что с ответами на эти вопросы решил не спешить. К тому же действительно здорово хотелось спать.

Утром стало известно, что некий Борис Коляда найден повешенным в третьей венткамере. Веревка при 0,25 g? А часом раньше по всему порту был объявлен абсолютно сухой закон. Большинство из тех, кому это адресовалось, спали беспробудным алкогольным сном. А еще через двое суток с Малютки стартовал первый борт.

Чарлз СТРОСС

ХОБОТ И НЕРАЗБЕРИХА

К твоему сведению, дорогой, я от тебя ухожу. Да-да, ухожу к новенькому секс-роботу. Как мужчина он стоит двоих таких, как ты, — объявила Лора и решительно направилась к двери, оставляя за собой смесь ароматов парфюма и нефти.

Так начинались все наши ссоры, и нынешняя не была исключением. Я поплелся следом за Лорой в холл, гадая про себя, какой тонкий намек я пропустил мимо ушей на сей раз.

— Но Лора…

Она остановилась так резко, что изящно сконструированное левое колено слегка скрипнуло.

— На этот раз я действительно ухожу, — сказала она, придав голосу новомодную механистическую монотонность. — И ты меня не остановишь. Я не собственность, я свободная женщина и не обязана подстраиваться под твое «плотное расписание»!

Ну, ёлки-палки… Теперь понятно, в чем дело. В последнее время я действительно уделял ей мало внимания, всецело поглощенный подготовкой к очередной попытке автокремации.

— Ну, Лора, извини, — забормотал я, — может, давай обсудим это чуть позже? Тебе ведь не обязательно бросать меня сию же секунду…

— Мне нечего с тобой обсуждать. — Она взялась за ручку двери. — Ты не замечал меня месяцами! Я устала от попыток до тебя достучаться. В прошлый раз ты уже говорил, что постараешься вести себя не так отчужденно. И что?

Она вздохнула и на мгновение застыла в выразительной позе — ну просто-таки живое воплощение роскошной механической мелодрамы.

— Ничего не изменилось. Ральф, я устала ждать! Если бы ты любил меня, ты признал бы свои проблемы с психикой, привел бы свои мозги в порядок и стал бы уделять мне столько внимания, сколько я заслуживаю. Ну а раз нет — ноги моей здесь не будет!

Дверь распахнулась. Лора повернулась на хромированных каблуках и выпорхнула из моей жизни вместе с облаком старинного «Живанши», керосина и озона. Ну, дела! Неужели опять?! Я прислонился лбом к стене. Ну почему, почему именно сейчас?…

Привычка закатывать истерики и бросать меня накануне прыжка была в арсенале Лоры одной из самых несносных. Это уже пятая попытка. Обычно она возвращалась сразу после соревнований — смягченная и плененная моей скользящей по небу мужественностью, но в то же время каждый раз умудрялась заставить меня почувствовать себя последним негодяем. Нет, ну разве не удар ниже пояса — давать парню отставку, когда он готовится проделать собой дыру в стратосфере? А впрочем, женщины — вообще существа непредсказуемые, будь они хоть сквиши, хоть клэнки. К тому же надо признать: ее обвинения не совсем уж безосновательны.