Эдгар Пенгборн - На запад от солнца

— Я устала.

Арек прожила на свете двадцать два года. Она была семи футов ростом, и уже почти взрослая, хотя не совсем. Когда настанет следующая Красная-луна-перед-дождями, то есть через десять месяцев, ее тело, возможно, уже потребует, чтобы Арек приняла участие в любовных безумствах взрослых. Если нет, девушка останется с детьми, чьи игры в это время тоже принимали невинно-эротический характер, и вместе с другими старшими возьмет на себя заботу о самых маленьких. Сирс дружески ухмыльнулся, когда Арек присоединилась к ним.

— Устала или ленишься?

— И то, и другое. Вы, черины, не умеете лениться по-настоящему.

Пол подумал, что название «черины» тоже стало для них совсем привычным. Это было пигмейское слово, обозначающее «на полпути». Пэкриаа воспользовалась им, потому что Райт и его народ по росту находились посредине между ее народом и гигантами. Но Райту оно понравилось в качестве имени нарицательного. Ученый усмотрел в его буквальном смысле неочевидную иронию.

— Работать и лениться одинаково хорошо. Почему Эд Спирмен никогда не может спокойно посидеть на солнышке? Или это не мое дело?

— Ничего подобного, — хихикнул Сирс. — Ну, просто Эду нравится действовать. Может быть, это в нем говорит человек техники. Он постоянно должен быть занят.

— Это похоже на то, как если-бы кто-нибудь никогда не спал, все время бодрствовал.

Арек удобно растянулась на траве. Она лениво сорвала пучок травы и высыпала на мягкий пушистый мех своих четырех грудей.

— Зеленый дождь… Я хочу остаться жить на этом острове. Они прилетят?

— Надеемся, что да. Миджок будет здесь вместе с доком.

Девушка вздохнула.

— Миджок — хороший мужчина. Я думаю, что он будет моим первым, когда придет мое время… Красивая лодка скоро придет в негодность. Жалко, что мы не можем сделать другую. Расскажите мне еще про капитана Дженсена. Он был такой же высокий, как я? На голове у него были волосы, рыжие, как моя шерсть. И голос его…

— …звучал, как раскаты грома, — сказал Пол, подыгрывая. Любимая волшебная сказка… Он вдруг вспомнил своего младшего брата, который остался на Земле. Может быть, он еще жив.

— Слушайте океан… — прошептала Арек.

Пол с трудом отделял шум океана от журчания ручья, вытекающего из пруда. Горный гребень доходил почти до самого берега на северной оконечности острова. Белый пляж, где они укрыли шлюпку в тени скал, был обращен к материку. К западу от пляжа стена красных утесов тянулась вдоль всего острова, закрывая его от моря. Западный ветер не давал собраться на ней плодородной почве. Время от времени над скалами вспыхивала и гасла радуга, когда необычайно высокая волна разбивалась о камни, вздымая пенный фонтан.

— Слышите, что он говорит? «Ещ-ще раз-с-с…» Почему остальные медлят перебраться сюда?

— Народ Пэкриаа не готов.

— Ох, Сирс! — Арек безрадостно засмеялась, отряхнула с себя траву и села. — Я вспоминаю, как мать учила меня трем ужасам нашего мира. Она взяла меня с собой в холмы, нашла нору и стала бить камень о камень, пока живущая в норе тварь не ошалела и не выскочила наружу. Она не боялась ничего — кроме света. Мать прикончила тварь и дала мне понюхать. Мне стало дурно. И мы поскорее убежали оттуда. В другой раз мать бросила мертвого азониса на луг, чтобы приманить омаша. Она подбила камнем одного летучего хищника, и велела мне смотреть, как остальные рвут его на части. И в третий раз, когда я уже умела быстро бегать, мы подобрались ночью к деревне Лысых краснокожих…

— Прошу тебя, милая, зови их пигмеями. Это имя, против которого они не возражают.

— Извини, Сирс. Так вот, мы спрятались во тьме, дождались, пока стоящая в дозоре воин отвернется… Там, у них, было плохо. Плохо и неправильно. Вы сами научили нас тому, какие вещи неправильны. А память иногда приводит доводы, которые сильнее слов.

— Законы, которые мы приняли сообща…

— Я чту законы, — мягко сказала Арек. — Закон против убийства был моим первым уроком письма. Но что, если племя Пэкриаа…

— Они медленнее понимают, — огорченно ответил Сирс, и горечь в его голосе была для Арек красноречивее слов. От лесных гигантов невозможно было скрыть даже малейшего оттенка чувств; их внимательные зеленые глаза и чуткие черные уши не упускали ничего.

— Когда они наконец поймут, что не должны рыть ямы с отравленными копьями на дне…

— Но племя Пэкриаа больше так не делает, правда?

— Вроде бы нет, — признала Арек. — Но пигмеи шести других деревень…

— Пяти, милая. Шестую два месяца назад уничтожили кэксма.

Арек потрясенно уставилась на Пола.

— Знаешь, я и в самом деле забыла об этом! Но они продолжают ненавидеть нас. За день до того, как ты отвез нас сюда, Пол, я встретила в лесу Пэкриаа и двух ее воинов. Я пожелала им доброго дня. О, если бы там был кто-нибудь из вас, она бы, конечно, ответила на приветствие… Может, на острове будет лучше без них? Вы тоже не все их любите. Даже Дороти только старается хорошо к ним относиться. С тех пор, как родился ребенок, она… она вся сжимается, когда они приходят в крепость, Пол. Они этого не замечают, но я заметила.

Пол тоже смутно чувствовал это. И знал, что Дороти ведет себя так бессознательно, а если ее спросить напрямую, будет отрицать.

— Пусть пройдет время, Арек. Ты будешь жить сто пятьдесят лет, или больше. На твоем веку сменятся три поколения пигмеев. И ты увидишь, как они изменятся.

— Пусть лучше изменятся, — твердо сказала Арек. Почти как черин.

Они поднялись вверх по склону холма. Другие гиганты тоже прекратили работу. Постройка, которую они возводили, была крепким длинным сараем, предназначенным под склад, а также в качестве временного жилища для них всех, включая (как надеялся Райт) нескольких пигмеев из племени Пэкриаа. Стропила еще не были положены. Для этой работы Рэку требовалась помощь такого же силача, как он сам. Круглолицая Мьюзон быстро уставала. Настанет день, когда от берега сюда будет вести дорога, пересекая горный гребень, который служил спинным хребтом северной половины острова. Здесь, где вода ключом пробивала из-под земли, наполняла пруд и стекала дальше вниз по камням, вымыв на берегу небольшую бухточку, будет основан Дженсен-Сити. И три расы Люцифера научатся жить вместе и работать на общее благо, руководствуясь доброй волей и законами. Так сказал Райт, глядя на фотографии, пощипывая бородку и постукивая нервными пальцами по картам по старой карте, нарисованной на земной бумаге, и по новым, сделанным на белой коре. Иногда Пол тоже видел мысленным взором дома, сады, площади. К югу от пруда — пшеничное поле… На Люцифере земная пшеница вырастала четыре фута высотой и давала превосходное зерно. Рядом с полем и будет стоять его дом — его и Дороти. И дверь в него будет на высоте не меньше десяти футов.