Роберт Хайнлайн - Магия инкорпорейтед

- А как насчет Эллен Мегит? - неуверенно спросил Боди у Джедсона.

- Эллен? Ну, конечно же! Она это может. Сейчас я ей позвоню. Миссис Дженнингс, у кого из ваших соседей есть телефон?

- Это лишнее, - перебил Боди. - Просто думай о ней, пока я не протяну линию... - Секунду он впивался взглядом в лицо Джедсона, а затем исчез.

Минуты три спустя Эллен Мегит грациозно спрыгнула в комнату из пустоты.

- Мистер Боди сейчас придет, - сказала она. - Он задержался купить пачку сигарет.

Джедсон подвел ее к миссис Дженнингс и познакомил их. Выглядела Эллен действительно плохо, и я понял, почему Джедсон за нее тревожится. Каждые несколько минут она судорожно сглатывала и кашляла, словно страдая увеличением щитовидной железы.

Едва вернулся Джек, как они принялись обсуждать детали. Он уже объяснил Эллен, что они задумали, и она с радостью согласилась помочь, твердо заявив, что еще один транс ей вреда не причинит. Тянуть не имело смысла, и они тут же собрались в путь. Миссис Дженнингс отдавала распоряжения:

Эллен, ты в трансе будешь следовать за мной, поддерживая тесный контакт. Думается, на кушетке у камина твоему телу будет удобно. Джек, ты останешься здесь охранять врата. - (Наиболее подходящими вратами оказалась труба камина в гостиной миссис Дженнингс.) - И будешь поддерживать с нами связь через Эллен.

- Но, бабушка, я пригожусь в Полу...

- Нет, Джек, - перебила она ласково, но твердо. - Здесь ты гораздо нужнее. Кто-то должен сторожить путь, чтобы помочь нам вернуться. У каждого свои обязанности.

Он проворчал, но уступил, и она продолжала:

- Пожалуй, это все. Эллен и Джек остаются здесь. Джозеф, Ройс и я отправляемся туда. Тебе, Арчибальд, остается только ждать, но по мирскому времени отсутствовать мы будем не дольше десяти минут - если, конечно, вернемся.

Она засеменила в кухню, упомянув про мазь, а потом повернулась к Джеку и распорядилась, чтобы он приготовил свечи. Я бросился за ней:

- О чем вы? - спросил я сердито. - Возьмите меня с собой!

Она посмотрела на меня с ласковой озабоченностью в чудесных глазах.

- Арчибальд, это невозможно!

Джедсон пошел за нами и дернул меня за рукав.

- Не глупи, Арчи. Ну, подумай сам! Об этом и речи быть не может. Ты же не чародей!

Я вырвал руку.

- И ты не чародей!

- Формально нет, но я знаю достаточно, чтобы оказаться полезным. Не изображай упрямого осла. Ты же просто будешь там помехой для нас.

Такой довод опровергнуть трудно. Удар под ложечку, и ничего больше.

- Это почему же? - не уступал я.

- Черт возьми, Арчи! Ты молод, силен, смел - и в драке я был бы только рад, если бы ты оказался рядом. Но в этом деле одного мужества или даже ума еще мало. Тут требуются специальные знания и опыт.

- Ну и что? - отрезал я. - У миссис Дженнингс и того и другого хватит на целый полк. Но - вы извините меня, миссис Дженнингс, - она в преклонных летах и слаба. Если силы ей изменят, я ее поддержу.

Джо усмехнулся, и я чуть не дал ему хорошего пинка.

- Но не это требуется в...

У нас за спиной зарокотал бас профундо доктора Уортингтона:

- Мне кажется, брат, что порывистость и невежество нашего молодого друга могут нам пригодиться. Бывают моменты, когда мудрость слишком уж опаслива.

Конец спору положила миссис Дженнингс.

- Погодите! Все вы! - скомандовала она и просеменила к кухонному шкафу, открыла дверцы, отодвинула пакет овсяных хлопьев и достала кожаный мешочек. Он был полон тонких палочек.

Она высыпала их на пол, и мы все трое деловито уставились на беспорядочную кучку.

- Бросьте их еще раз! - потребовал Джо, и она послушалась.

Затем я увидел, что миссис Дженнингс и доктор согласно кивнули, а Джедсон пожал плечами и отвернулся.

- Ты отправишься с нами, - сказала мне миссис Дженнингс с улыбкой, хотя глаза ее оставались озабоченными. - Это небезопасно, но мы тебя возьмем.

Больше времени мы не теряли. Разогрели мазь и втерли ее друг другу в спину. Боди, как привратник, восседал среди своих пентаграмм, мекаграмм и рунических знаков, монотонно и нараспев читая заклинания из пухлой книги. Уортингтон решил отправиться в боевом своем облике - в набедренной повязке, с ног до головы расписанный парасимволами, держа под мышкой голову дедушки.

Некоторое время они обсуждали, в каком облике лучше всего отправиться Джо, и несколько раз прикидывали то один, то другой. В конце концов он получил гнусной формы череп, тощие бока неведомого зверя и длинный костлявый хвост, которым он все время повиливал. Меня чуть не вырвало, но он остался очень доволен.

- Прелесть! - воскликнул он голосом, напоминающим скрежетание жести по жести. - Великолепная работа, миссис Дженнингс. Асмодей не отличит меня от родного племянника!

- Надеюсь! - сказала она. - Так в путь?

- Ну а Арчи?

- Мне удобнее оставить его таким, какой он есть.

- А ваше собственное преображение?

- Об этом я уж как-нибудь сама позабочусь, - ответила она с некоторой резкостью. - Займите свои места.

Мы с миссис Дженнингс оседлали одну метлу - я впереди, лицом к свечке, вставленной между прутьями. (В канун Дня Всех Святых часто вывешивают изображение ведьмы верхом на метле палкой вперед. Это грубая ошибка. В таких вещах обычай крайне важен.) Ройс и Джо должны были следовать прямо за нами. Серафим быстро прыгнул на плечо хозяйки и уютно устроился там. У него от приятного нетерпения даже усы подрагивали.

Боди громко произнес Слово, наша свечка выбросила язык пламени, и мы взвились. Я жутко перепугался, но постарался не показать виду, судорожно вцепившись в палку метлы. Камин разверзся, будто огромная пасть. Огонь в нем заревел, как лесной пожар, и унес нас ввысь. На мгновение я увидел в вихре пламени пляшущую саламандру и понял, что это моя саламандра - та, которая почтила меня своим одобрением и порой украшала своим присутствием мой новый камин. Я счел это добрым предзнаменованием.

Врата остались далеко позади, если слово «позади» можно употреблять там, где все направления чисто символичны. Рев огня уже не сопровождал нас, и страх почти отпустил. Я ощутил у себя на поясе ободряющую руку и оглянулся, чтобы поговорить с миссис Дженнингс.

И чуть не свалился с метлы.

Когда мы покидали дом, позади меня примостилась дряхлая старуха, съежившаяся, морщинистая, чье тело жило только благодаря неукротимому духу. А та, кого я увидел теперь, была молодой, полной сил женщиной, безупречной, ошеломительной красавицей. Описать ее невозможно, в ней нельзя было найти ни единого изъяна, и никакое воображение не могло ничего добавить или отнять.

Вы когда-нибудь видели бронзовую статую Дианы-охотницы? Между ними было легкое сходство, только никакому металлу не дано передать пленительную, дышащую жизнью красоту, кото­рую увидел я.