Никита Елисеев - Судьба драконов в послевоенной галактике

- Федя, - уже с заметной угрозой выговорила Наташа, - нельзя. Не-льзя. Не-льзя.

Она четко отделяла "не" от "льзя" - и прыгун понял ее.

Он развернулся, поджался, сгруппировался и прыгнул "вревх". Так называется этот сложный затяжной прыжок, совершенно бесполезный, ибо дает возможность спокойно прицелиться в распростертое, распяленное над тобой тело, - но исполненный особой отвратительной красоты.

Все так же дрожа, я задрал голову, чтобы проследить длительное парение прыгуна.

- Полетели на юг крокодилы, - запел издали вконец обнаглевший Тарас.

- Похоже, - засмеялась Наталья, подошла к Тарасу и защелкнула отверстие шлангохранилища.

Прыгун мягко приземлился на все четыре лапы, и прочие прыгуны заколотилив пол хвостами, выражая свое восхищение классным "вревхом".

- Мальчики, - сказала Наталья Алексеевна, - пойдемте... Вам надо помыться и согреться. Х/б здесь оставьте. Я на склад позвоню. Пришлют.

Мы пошли следом за Натальей Алексеевной.

Я старался идти быстрее, чтобы согреться. Тарас болтал без умолку, в его тарахтении было что-то не совсем нормальное, что-то пугающее, будто он хотел удостовериться в том, что вот же я, вот! - живой и здоровый: треплюсь, говорю, слова складываю. Я. Я! И звук моего голоса, не лай, не свист, не урчание.. .

Наталья Алексеевна остановилась у запертой двери, поискала ключ, открыла дверь.

- Заходите.

Я увидел мирный, комнатный коридорчик, стены в цветастых обоях, деревянную лестницу, ведущую наверх.

- Ох, - задохнулся от восторга Тарас, - я тащусь...

Мы вошли в коридорчик, и Наталья Алексеевна затворила дверь.

- Ребята, - сказала она, - вы сходите помойтесь, вам обязательно надо вымыться, с мылом, под душем... Струей шланга мало что смоешь, знаете ли...

- Что, - заволновался Тарас, - можем запаршиветь? То-то я чувствую...

- Чешется? - заинтересованно спросила Наталья Алексеевна.

- Ууужасно, - протянул Тарас.

- Немедленно под душ, - скомандовала Наталья, и в тоне ее команды слышался испуг.

Она чуть не бегом домчала до следующей двери, распахнула ее, щелкнула выключателем.

- Быстрей, быстрей, - она замахала рукой, - и воду, воду погорячей. Белье я принесу...

Второго приглашения не понадобилось. Мы опрометью кинулись в душ. Должно быть, оба одновременно вспомнили безгубое оскалившееся существо, заросшее уродливыми наростами.

Мы втиснулись в душевую. Три аккуратные кабинки, на полу - деревянные решетки, кафель...

- Мать честна, - охнул Тарас, - гляди! И мыло есть!

Зеленые куски мыла лежали в коробочках из жести, приделанных к душу.

Я снял нательную рубашку и кальсоны, бросил их на пол, пустил воду, встал под душ.

Я закрыл глаза, я блаженствовал.

Очень скоро я услышал покряхтывание Тараса и представил себе: вот я открываю глаза, а передо мной уже не Тарас, а...

Я открыл глаза. Тарас мылся в кабинке напротив, с удовольствием отскабливая свое тело. Вокруг него валялось множество маленьких, похожих на коготки кошки, зеленых наростов.

- Ты гляди, - он поднял какой покрупнее, - какая гадость на мне произрастала уже!

- Дда, - горячая вода обминала, обнимала тело - в нашей карантинной душевой текла только тепленькая водичка, - ты все отскоблил?

Я принялся намыливать голову.

- Вроде все. Вот на спине только погляди: ничего не торчит?

Тарас повернулся ко мне спиной. Из самого хребта, из позвонков вырастал, загибался здоровенный зеленый рог.

Мыло стекало у меня с волос и ело глаза; я подошел к Тарасу и сказал:

- Торчит.

- А... То-то я чувствую, чешется, падла; ты его мыльцем потри и пошатай...

Я стал намыливать рог. Он был мягок на ощупь и проминался под моими руками.

Я покачал рог - он подался, словно молочный зуб.

Тарас закусил губу:

- У, блин, садистюга, садирует. Рви его, быстро!

Я с силой рванул.

Тарас заорал. Я вздрогнул: вместе с наростом я оторвал большой кусок кожи и видел теперь сочащуюся кровью плоть Тараса.

Впрочем, рана зарастала довольно быстро. Уже поняв, в чем дело, я стоял наготове с мылом, и едва лишь на поверхности кожи стали появляться зеленые пупырышки, чешуйки, я кинулся затирать их мылом.

Тарас вопил. Я прекратил мыльные процедуры, когда кожа стала гладкой, белой.

- Падла, - отдувался Тарас, - массажист экстракласс...

- Спасибо надо сказать, - я вернулся под свой душ и с наслаждением вытянул руки вверх, - гляди, я какого панта у тебя оторвал.

Тарас поднял с пола зеленый рог.

- Фиу, - присвистнул он, - вот это забодай меня козел, ну это спасибо... Я с собой возьму.

- Уу, - я смывал мыло, теребил волосы пальцами, - над кроватью повесь. Трофей...

Тарас бросил рог на пол.

Некоторое время мы блаженствовали молча. Наконец Тарас сказал:

- А Наташка на тебя глаз положила.

Я молчал.

- Слышь?

- Слышу, - недовольно сказал я.

Дверь в душевую приоткрылась, и мы услышали голос Натальи Алексеевны:

- Мальчики, я вам белье положила на стулья. Когда кончите мыться, поднимитесь наверх по лестнице и направо. Моя первая дверь.

- Наталья Алексеевна - позвал Тарас, - что вы говорите, мы не слышим из-за шума воды... Подождите, сейчас подойдем...

Он подмигнул мне, и я громко сказал:

- Наталья Алексеевна, спасибо большое. Я все услышал. Все передам Тарасу.

- А что такое, - Наталья Алексеевна открыла дверь пошире, - у Тараса что-то со слухом?

- Нет, - в сердцах сказал я, - у него с головой, по-моему, нелады. Не заходите, - повторил я, - не надо, - и, посмотрев на Тараса, добавил: - Мы стесняемся.

Наталья Алексеевна прикрыла дверь.

...Мы оделись и вышли в коридор. Одна из дверей приоткрылась, и оттуда донеслось:

- Вы Наташины гости?

Тарас кашлянул:

- Ну, не совсем...

Тотчас заскрипела лестница, и мы услышали:

- Мальчики, вы готовы? Оделись?

- Ташенька! - из-за двери раздался елейный голосок - такой, что даже Тараса скривило. - Это к тебе пришли?

- Закрой дверь, Зоинька, - с металлом в голосе отвечала Наталья Алексеевна, - и не вмешивайся не в свои дела...

Дверь захлопнулась. Тарас стал одеваться.

- Наталья Алексеевна, - крикнул он наверх, - мы сейчас, сейчас.

Лестница заскрипела. Наталья Алексеевна ушла.

- Слышь, - заговорил он, - Жека, давай договоримся: ты, черт с тобой, обламывай Ташеньку, а я к Зоиньке пойду. Годится?

- Слушай, - я тебе так скажу: я не воспитатель и не сержант, делай ты, что хочешь! Иди ты хоть к прыгунам, хоть к царевнам, если такой эротоман.

Тарас махнул кулаком, и я увернулся.

- Тара, - я поднялся со стула, - ты очень уж нервный. Я ведь тоже могу. Да?

- А чего ты стебаешься? Врото... Врото... Как ты сказал?

- Научный термин, - я отступал по натертому коридорному паркету мимо дверей - одна, две, три... - коридор был невелик, здесь жили семьями, и даже в преддверии драки сердце радостно сжималось у меня от милой скученности этого уюта... - Научный термин, - повторил я, - обозначает человека, который думает только об одном - о женщине.