Говард Лавкрафт - Призрачные поиски неведомого Кадафа

Косоглазый купец ввел Картера в огромную куполообразную залу, стены которой были покрыты резными барельефами пугающего содержания, а посередине зиял круглый зев, окруженный шестью безобразно запачканными каменными алтарями. Бездонный зловонный склеп не был освещен, и во тьме лишь слабо сияла тусклая крошечная лампа зловещего купца, и при ее свете мало-помалу Картер сумел различить кое-какие детали. В дальнем углу зала высилась каменная кафедра, к которой вели пять ступеней, и там на золотом троне восседала массивная фигура в желтом шелковом одеянии, испещренном красными узорами, и в желтой шелковой маске на лице. Этому существу косоглазый купец сделал рукой некие знаки, и сидящий во тьме поднял мерзкого вида резную флейту из слоновой кости, которую зажимал в лапах, облаченных в шелка, и, приложив ее к желтой маске, выдул несколько отвратительных звуков. Их беседа продолжалась некоторое время, и в звуках этой флейты, как и в витавшем в этой зале зловонии, Картер распознал что-то мучительно знакомое. Он вспомнил о пугающем городе, залитом красным светом, и о чудовищной процессии, некогда шествовавшей по его улицам, и о страшном блуждании по лунной местности, и о последовавшем затем поспешном бегстве при посредстве его друзей, земных котов. Он понял, что восседающая на кафедре тварь, вне всякого сомнения, и есть неописуемый верховный жрец, о котором идет самая невероятная и пугающая молва, но он устрашился даже предположить, кем же этот чудовищный верховный жрец может быть.

А потом разрисованный шелк чуть соскользнул с серо-белой лапы, и Картер понял, кто такой этот жуткий верховный жрец. И в ту же страшную секунду его объял несказанный страх и подвигнул к тому, что его разум никогда бы не приказал ему совершить, ибо в его потрясенном мозгу стучала лишь одна лихорадочная мысль - как можно скорее спастись от восседающего на золотом троне чудовища. Он знал, что от холодного плоскогорья снаружи его отделяют бесконечные лабиринты каменных проходов, но даже на спасительном плоскогорье его дожидается жуткая птица шантак; но, невзирая на все эти разумные доводы, его сознание жгло одно лишь желание убраться подальше от этого скользкого таящегося под шелковым покровом чудища.

Косоглазый поставил диковинную глиняную лампу на один из запачканных каменных алтарей у зияющего зева и чуть приблизился к кафедре, дабы продолжить разговор с верховным жрецом при помощи жестикуляции, а Картер, выказывавший до этого момента полную отрешенность и подстегнутый страхом, сильно толкнул купца вперед, так что тот сразу же провалился в зияющий колодец, достигающий, по преданиям, самых глубин подземных склепов Зина, где во тьме гуги охотятся на гастов. В ту же секунду Картер схватил лампу с алтаря и бросился прочь в лабиринты коридоров с фресками и помчался вперед, положившись на волю счастливого случая и стараясь не думать ни о тихих шлепках бесформенных лап по каменному полу, которые доносились сзади, ни о бесшумно ползущем по неосвещенным коридорам за его спиной извивающемся чудовище.

Но через несколько секунд он уже пожалел о своем необдуманном бегстве и понял, что ему было бы лучше искать дорогу обратно по фрескам, которые встречались ему на пути сюда. Что верно, то верно: эти картины были настолько неуловимо похожи и так часто повторялись, что найти по ним дорогу было едва ли возможно, но он тем не менее жалел, что не попытал счастья. Те же фрески, что теперь предстали его взору, были ужаснее прежних, и ему стало ясно, что этот коридор не выведет его наружу. Вскоре беглец понял, что его никто не преследует, и несколько сбавил шаг, но не успел он с облегчением перевести дыхание, как на него обрушилась новая напасть. Огонек глиняной лампы догорал, и скоро Картер должен был оказаться в кромешной тьме, потеряв возможность что-либо видеть и ориентироваться в лабиринте.

Когда пламя погасло, он стал медленно пробираться во тьме на ощупь, моля Великих богов прийти ему на помощь. Временами каменный пол под ногами то шел под уклон, то поднимался, а однажды он споткнулся о ступеньку, непонятно зачем тут оказавшуюся. Чем дальше он шел, тем более сырым становился воздух, и когда он нащупывал перекресток коридоров или боковой проход, то неизменно выбирал наиболее пологий. Впрочем, он полагал, что его путь идет вниз и характерный для подземелья смрад и наросты на слизистых стенах и полу также служили знаком, что он спускается все ниже и ниже во глубину ленгского адского плоскогорья. Но его встреча с неведомым произошла без всякого упреждающего знамения - его ожидал лишь шок от этой встречи, ужас и хаос... Он медленно шагал по скользкому полу почти ровного зала, и в следующий момент с головокружительной быстротой низвергся во тьму, провалившись в нору, почти отвесно уходящую вниз.

Он так и не понял, как долго длилось его падение, но казалось, оно продолжалось несколько часов, в течение которых он ощущал жуткую тошноту и экстатический ужас. Потом он осознал, что неподвижно лежит на твердой почве, а над ним бледно мерцают фосфоресцирующие облака северной ночи. Вокруг высились разрушенные стены и сломанные колонны, а между булыжниками мостовой, на которой он лежал, пробивались упрямые кустики травы, стебли и корни. Позади него перпендикулярно вздымался бесконечный базальтовый утес, причем его теневая сторона была покрыта отвратительными барельефами и прорезана арочным зевом, ведущим в кромешную тьму, из которой он выпал. А впереди громоздился двойной ряд колонн, обломки колонн и разрушенные пьедесталы, некогда окаймлявшие широкую улицу, а судя по сломанным каменным амфорам и иссохшим бассейнам с фонтанами, было ясно, что когда-то это была зеленая садовая аллея. Далеко в конце аллеи колонны разбегались веером вдоль большой круглой площади, и в этом просторном круге, на фоне мрачных ночных туч темнели два колоссальных изваяния. Это были гигантские крылатые львы из диорита, а между ними таились мрак и тень. Их причудливые неповрежденные головы возвышались на добрых двадцать футов, и звери взирали на руины с презрительной усмешкой. Картер тотчас понял, что они такое, ибо предания и молва говорили лишь об одной паре каменных львов. То были вечные стражники великой бездны, а эти мрачные руины были ничто иное, как первобытный Саркоманд.

Первым побуждением Картера было завалить арочный зев в утесе валявшимися повсюду обломками скал и каменных строений. Он не хотел, чтобы преследователи из жуткого ленгского монастыря нашли его тут, ибо впереди его, без сомнения, и так ожидало множество новых опасностей. Картер не имел ни малейшего представления, как ему добраться от Саркоманда до населенных пределов сновидческого мира, и, проникнув в гроты упырей, он мало чего бы добился, ибо упыри, как было ему известно, были осведомлены не лучше его. Те три упыря, что вывели его из города гугов во внешний мир, не знали дорогу в Саркоманд и намеревались расспросить стариков-торговцев в Дайлат-Лине. Ему вовсе не улыбалась перспектива вновь вернуться в подземный мир гугов и вновь предпринять рискованное путешествие по циклопической лестнице в башне Кота, и попасть в зачарованный лес, однако же он решил, что если все его попытки потерпят неудачу, то ему опять придется попытать счастья на том же маршруте. Он боялся без чьей-либо помощи пересекать ленгское плоскогорье, ибо его там могли поджидать сонмы посланцев верховного жреца, а уж в конце пути ему, без сомнения, придется столкнуться с птицами шантак, а может быть, и с другими ужасными тварями. Если же он раздобудет лодку, то сможет проплыть на ней обратно в Инкуанок мимо ужасной иззубренной скалы среди моря, ибо судя по древним фрескам в монастырских коридорах, это ужасное место совсем недалеко от саркомандских базальтовых причалов. Но найти лодку в давно заброшенном городе было весьма затруднительно, и совсем уж маловероятным представлялось то, что ему удалось бы самому ее смастерить.