Ллойд Биггл-младший - Негромкий голос труб

В конце концов, повинуясь импульсу, Форзон спросил:

– Ты научишь меня играть на торриле?

Тор поднял голову, что-то промелькнуло в его глазах, но ответил он коротко:

– Нет.

– Мы могли бы играть вдвоем. Ты сядешь с одной стороны, я с другой. Ну как?

– Это невозможно.

Черт побери, сказал себе Форзон: даже в деревне изгоев ты и помыслить не можешь о нарушении профессиональной клятвы!

Каждый день он ходил поглядеть, как молодой резчик по дереву работает над большим винным кувшином. Такие кувшины традиционно украшали изображениями ягод квим, из которых делалось легкое сладковатое куррианское вино. Деревенский мастер нацарапал эскиз гроздьев на внутреннем ободке горловины. Каждый день одна-единственная ягодка выпукло выступала из плотной темно-вишневой древесины, а на резной лист, выполненный с хирургический точностью, вплоть до малейших жилок и прихотливо зазубренных краев, у мастера уходило несколько дней. Гроздьев было десять, и в каждой из них - от десяти до пятнадцати ягод. Судя по всему, он украсит резьбой и бока кувшина, и его ручки, подумал Форзон; прикинув наконец, что этой работы хватит резчику года на два, а то и поболее, он скорбно покачал головой и ушел.

Да, вот так измерялось время в деревне изгоев: одна блестящая ягодка на горлышке кувшина, один покрытый росою цветок на фасаде дома, вызванный к жизни микроскопическими мазками тоненькой кисточки… Большинство ремесленников и чернорабочих делали свое дело с привычной механической сноровкой, но их задачи не выходили за пределы насущной необходимости. Король Ровва кормил, одевал и благоустраивал эту деревню лишь для того, чтобы одни артистические натуры могли всецело посвятить израненную душу усовершенствованию своего мастерства - со скоростью одной ягодки в день, другие же, навечно потерянные для жизни, - предаться созерцанию неведомых далей.

Удовлетворив первый приступ активного любопытства, Форзон перешел в стан созерцателей. День за днем, сидя со скрещенными ногами на своем топчане, он размышлял о населении Курра, ведущем размеренную жизнь за пределами деревень для одноруких, и пытался вообразить, каким же образом можно вывести из равновесия этот богатый, процветающий народ. Любая идея, которая только приходила ему в голову, казалась не действенней булавочного укола, и в конце концов Форзон вернулся к первоначальной мысли о зажигательных песенках.

В тяжких муках он накропал разухабистый куплетец о глупом короле, отрубившем руку прохожему за непочтительный чих, и явился с ним к Тору.

– Тебе случалось сочинять песни?

Музыкант оторвался от созерцания неведомых далей и перевел угрюмый взгляд на визитера.

– Я тут сочинил стишок… Может, получится песня? - смущенно сказал Форзон, протягивая обрывок пергамента, где большими печатными буквами был запечатлен результат его титанических усилий.

Тор взял клочок и принялся читать, медленно шевеля губами. Глаза его изумленно округлились.

– Но это же… Государственная измена! - выпалил он. Форзон быстро изъял улику из оцепеневших пальцев музыканта и сжег ее в своей комнате над свечой, а после тщательно растер пепел. Опять пустой номер, с горечью подумал он: как можно поднять народ на революцию, когда даже жертвы королевской жестокости впадают в священный ужас при одном лишь намеке на государственную измену?!

Итак, плана у него по-прежнему не было, а случайный порыв вдохновения оказался столь же обманчивым, как тусклый свет крошечной куррианской луны… А между тем в любой момент он мог получить весточку о том, что Команда Б закончила реорганизацию и с нетерпением ждет дальнейших указаний.

Глава 10

Они появлялись по одному и попарно, по большей части преодолевая весь долгий путь пешком, обессилевшие и с искаженными от боли серыми лицами. В один ужасный день явилось сразу десять человек, и старейшины, приняв и разместив их с обычной деловитостью, тут же распорядились о досрочной закладке нового общежития.

Форзон прожил в деревне целый куррианский месяц (что составляет 37 дней), когда он впервые увидел новоприбывшую женщину. Дежурный старейшина встретил ее с традиционным молчаливым сочувствием и проводил к женским общежитиям на склоне дальнего холма. Когда повозка проезжала мимо Форзона, он заметил, что у новенькой немолодое, сильно заплаканное лицо и тот самый вздернутый носик, который он поклялся никогда не забывать.

Энн Кори, Б-627, зыркнула на него одним глазом и незаметно подмигнула. Немного переждав, Форзон последовал за повозкой, чтобы запомнить дом и дверь.

Они встретились под тусклым светом луны, молча поднялись на вершину холма и сели на траву, глядя вниз на белокаменные дома, где не светилось ни одно окно. В деревне крайне редко жгли свечи по ночам, а если такое случалось, то лишь по причине тяжелой болезни или смерти одного из ее обитателей.

– Какое мрачное место, - сказала наконец Энн.

– Ужасное место, - с чувством откликнулся Форзон.

– Что ж, у тебя будет лишний повод гордиться собой, когда ты положишь конец этому ужасу.

– Как обстоят дела на воле? - поспешно спросил он, чтобы сменить тему.

– Более или менее. Проклятый Раштадт, чтоб ему не было покоя ни днем ни ночью, знает гораздо больше, чем мы предполагали! Несколько раз вся команда была на грани полной катастрофы, но мы все-таки выкарабкались. Теперь Поль занимается тем, что заново складывает кусочки в единое целое. Считай, что в столице мы почти готовы к активным действиям, но в селах… По всей стране шныряют королевские шпики и стражники, и любой незнакомец автоматически попадает под подозрение. Но только не в деревне одноруких! - Она рассмеялась. - Словом, нам понадобится еще какое-то время.

– От Раштадта что-нибудь получили?

– Ни слова. Он знает, что мы ушли в подполье и что королевская стража не схватила ни одного агента… Конечно, если сам король склонен признать этот факт. С другой стороны, Раштадт может не поверить Ровве, если тот честно скажет, что никого не поймали. А после такого переполоха на всю страну, причем с нулевыми результатами, король, вполне вероятно, перестал доверять координатору. Эти два мерзавца друг друга стоят! Тебе удалось что-нибудь придумать?

– Немного, - признался Форзон. Он рассказал ей о хулительных песнях и том, как Тор отреагировал на его идею.

– В любом случае ничего бы не вышло, - безапелляционно отрезала она. - Люди воспринимают такие вещи, если они к ним уже готовы. Когда мы создадим революционную ситуацию, народ не будет смущать мысль о государственной измене.

– Девятый закон Бюро, я полагаю? - пасмурно заметил Форзон. Глядя на неясный профиль Энн, он с тяжелым сердцем вспомнил прелестную молодую девушку, которую встретил на базе.