Виктор Цокота - Звезда бессмертия

Часы на руке — он видел это краем глаза, — отсчитали еще одну минуту. Обе большие стрелки — короткая и длинная — приближались к двенадцати. Вот уже тридцать долгих часов они в тоннеле. Пора что-то делать, пора.

Поднявшись с сидения, Роберто прошел на площадку, где оставил котелки, и плотно закрыл их, проверил зажимы крышек. Потом возвратился в малую сферу, снова уселся в кресло и, наклонившись немного вперед, правой рукой решительно взялся за большую синюю рукоятку. Нога легла на педаль. Сейчас он нажмет ее, потянет рукоятку к себе и… будь что будет!

“Смелее, смелее, парень!” — приказывал он себе, все сильнее нажимая на, синий рычаг. И вдруг резко отдернул руку. Синяя рукоятка не сдвинулась ни на миллиметр. И вместе с тем внутри машины что-то произошло.

Затаив дыхание, Роберто вслушивался в тишину. Да, он не ошибся… Ну конечно же! Вот оно! Опять!

Где-то совсем близко, на этот раз громче, снова зазвучала нежная, мягкая и вместе с тем волнующая мелодия. Неповторимые ритмы ее были ему знакомы. Он уже слышал их однажды… Совсем недавно. Только где?

И сразу же вспомнил — амулет! Амулет Тупак-Амару с добрым большеглазым существом на маленьком экране в торце золотистой пирамидки. Как он мог забыть о нем, открывшем им путь сюда, в это сверкающее подземелье!

Мгновение — и заветная пирамидка уже у него в руках. Да, он не ошибся: знакомые волнующие звуки исходят именно от нее.

— Здравствуй, таинственный незнакомец, — тихо прошептал юноша. — Как своевременно ты всегда идешь нам на помощь.

Повернув к лицу маленький экран, он застыл в изумлении и растерянности. Приветливая улыбка медленно сползала с его губ. Большеглазого человека не было на экране. Вместо него на голубом фоне четко выделялись какие-то рычаги и кнопки…

С напряжением Роберто всматривался в них. Мозг его лихорадочно работал в поисках решения новой непредвиденной задачи.

Что означали эти рычажки, эти бесчисленные разноцветные кнопки? Для чего они? Ну хотя бы вот эта синяя рукоятка?

И в ту же, секунду вздох облегчения вырвался у него из груди: рычажки и кнопки на экране были точно такими, как те, что находились прямо перед ним на чуть наклоненной плоскости столика-щита. Он хотел уже было снова ухватиться за синюю рукоятку, но изображение на экране почему-то ушло вправо от нее и, увеличив коричневый рычажок в нижнем ряду, замерло на нем, словно выжидая.

Роберто встрепенулся. Протянул руку, передвинул рычажок справа налево и одновременно со слабым щелчком услышал скользяще-лязгающий звук за спиной.

Оглянувшись, он увидел, что ажурная решетка, опоясывающая седловину машины, поднялась вверх, плотно закрыв полупрозрачной стенкой проход, которым они с Фредерико вошли сюда. Роберто повернул тот же рычажок вправо, и проход снова открылся. Опять влево — и с характерным лязгающим звуком часть боковой стены кузова снова послушно поднялась вверх, плотно закрыв входной люк.

Изображение на маленьком экране, между тем, передвинулось еще правее. Теперь в центре его была высокая желтая кнопка. Не раздумывая больше, юноша плавно надавил ее указательным пальцем правой руки. На столике-щите это, пожалуй, была единственная кнопка такого цвета.

По машине из конца в конец неслышно пробежал легкий ветерок. В малой сфере сразу как-то посвежело, воздух стал чистым и прохладным. Казалось, что его можно просто пить, и с каждым глотком его благодатная струя, наполняя легкие, все больше вызывала чувство необыкновенной приподнятости, ощущение легкости, полета. Пахло грозой, ароматом душистых трав, хвойным лесом предгорий, раздольем альпийских лугов…

Снова взглянув на торец золотистой пирамидки, Роберто увидел, что изображенные на нем рычажки и кнопки поплыли вниз, одновременно смещаясь влево. Вот уже и самый дальний от него — верхний ряд. Правый край его замыкает довольно большая зеленая кнопка. Она-то и попала точно в центр мерцающего экранчика. Чтобы дотянуться до нее, Роберто пришлось развернуть свое кресло вправо. Кнопка легко поддалась. Что-то мягко щелкнуло под ней, а кресло Роберто без всяких усилий с его стороны само развернулось в прежнее положение. И в этот миг белые стены полупрозрачной сферы окрасились голубизной. Все больше наполняясь сочностью и яркостью бескрайнего, освещенного солнцем, поднебесья, они одновременно стали как бы расширяться, отдаляться от Роберто и Фредерико.

Дрогнула и покачнулась сфера. Нет, не она!

Роберто почувствовал, что ноги его отделились от пола, и оба кресла, его и Фредерико, одновременно поплыли вверх, расширяя вокруг них сектор обзора. Теперь они как бы парили в воздухе под ярко-голубым небом, и все же в эти секунды Роберто еще знал и видел собственными глазами, что загадочная их машина стоит, как и раньше, на своем прежнем месте в тоннеле, ни на метр не отодвинувшись от ниши, безотказный автомат которой совсем недавно так щедро утолял их жажду.

Он еще раз хотел взглянуть на котелки и флягу — целы ли? — но в это время сферу вновь немного качнуло, накренило влево, и панорама, развернувшаяся прямо под ними, сразу же заставила его забыть и о котелках, и о фляге, и о самой машине, полностью завладев сначала его вниманием, а потом превратив его, Роберто, как бы в непосредственного участника последовавших удивительных — загадочных и вместе с тем понятных событий.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

“Юлия”, как назвала новый тримаран Таня в память об их первом паруснике, взяла старт от давно знакомого причала. Судно доставили туда на рассвете в сопровождении эскорта автомашин и мотоциклов службы безопасности.

— Ну, теперь у нас впереди простор, наконец-то отдохнем от провожатых, — не то в шутку, не то всерьез кивнул Олег Аксенову.

— Да, — согласно подморгнул глазом Андрей Иванович, — теперь вокруг нас не пять, пятьдесят или даже целых сто метров простора, а иногда и больше. От нас самих зависит, — словно специально подзадоривая Олега, добавил он, показывая рукой на выплывающие из утреннего тумана катера.

Их было восемь. Легкие, изящные и довольно вместительные — в каждом находилось по пять-шесть человек команды, — с мощными моторами ЦАГИ, они парами окружили тримаран с четырех сторон. В сопровождении этого почетного эскорта “Юлия” сказочным видением мчалась над гладью Днепра, унося свою команду все дальше и дальше к морю.

Днем яркой стремительной “Юлией” издали любовались пассажиры встречных теплоходов, рыбаки, пляжники. С причалов и речных вокзалов люди приветливо махали кораблю, паруса которого вдруг все разом изменяли свой угол без участия команды, которой не было даже видно на палубе, а то и вовсе исчезали вместе со снастями и мачтами.