Альфред Бестер - Одинокий Адам

— Дальше догадываюсь, — прервал его Крейг — Мы привнесли чужое влияние, нарушили вашу культуру, ваш образ мыслей. Наши мысли вторгаются в ваши, и вы становитесь не более, как подражателями, перенимающими чужие идеи и повадки.

Он посмотрел на Пэйджа:

— Неужели же нет выхода? Проклятье, неужели надо враждовать из-за этого?

Он еще не договорил, а уже знал ответ: выхода не было. Долгая земная история насчитывала сотни подобных войн: войны из-за различия религий, религиозной терминологии, из-за разницы в идеологии, в типе культуры. И ведь те, кто воевал, принадлежали к одной — людской — породе, а не к двум разным, разного происхождения, с разным устройством организмов, с разными системами мышление.

— Нет, — сам же ответил вслух Крейг, — выхода нет. Когда-нибудь мы отсюда уйдем. Найдем другой источник энергии, подешевле, и оставим вас в покое. Но до тех пор… — Он не договорил.

Пэйдж повернулся и пошел к двери, за ним последовали два больших Шара и один маленький, розовый.

Стоя у входа плечом к плечу, двое землян смотрели, как Цветные Шары вышли наружу. Сперва Пэйдж сохранял человеческий облик, потом очертания его расплылись, съежились, и вот на его месте уже покачивался Шар.

Крипи захихикал.

— Фиолетовый, чтоб он пропал.

Крейг сидел за столом и писал свой отчет в Совет Солнечной энергии; перо быстро бегало по бумаге.

«Пятьсот лет они выжидали, прежде чем начать действовать. Быть может, они медлили из предосторожности или в надежде найти какой-то иной способ. А может быть, время имеет у них другой счет. Для жизни, уходящей в бесконечность, время вряд ли имеет ценность. В течение всех этих пятисот лет они наблюдали за нами, изучали нас. Они читали в нашем мозгу, поглощали наши мысли, докапывались до ваших знаний, впитывали нашу индивидуальность. Они, наверное, знают нас лучше, чем мы сами. Что такое их неуклюжее подражание нашим мыслям? Просто хитрость, попытка заставить нас считать их безвредными? Или между их подражанием и нашими мыслями такая же разница, как между пародией и настоящим произведением искусства? Я не могу этого сказать. У меня нет никаких догадок на этот счет. До сих пор мы не пытались защищаться от них, так как считали их забавными существами и ничем больше. Я не знаю, была ли кошка в холодильнике Шаром или Матильдой, но именно кошка в холодильнике подала мне мысль о жидком кислороде. Несомненно, есть более удачные способы. Подойдет все, что может быстро лишить их энергии. Я убежден, что они будут делать новые попытки, даже если им придется Ждать еще пятьсот лет. Поэтому я настаиваю…»

Он положил перо. Корзина для бумаг, стоявшая в углу комнаты, зашевелилась и из нее вылезла Матильда. Хвост у нее воинственно торчал кверху. Презрительно поглядев на Крейга, она направилась к двери и стала спускаться вниз по сходням.

Крипи нехотя настраивал скрипку. Настроение у него было скверное, он думал о Кнуте. Если не считать споров за шахматами, они всегда были друзьями.

Крейг прикидывал, что делать дальше. Надо съездить за телом Кнута и отправить его на Землю, чтобы его там похоронили. Но прежде всего он ляжет спать. С ума сойти, как хочется спать!

Он взял перо и продолжал писать:

«…чтобы были приложены все старания к изобретению эффективного оружия. Но использовать его мы будем только в качестве защиты. Об истреблении, какое велось на других планетах, не может быть и речи.

Но для этого мы должны изучить их так, как они изучили нас. Чтобы воевать с ними, надо их знать. К следующему разу они, несомненно, выдумают новый способ нападения. Необходимо также разработать систему проверки каждого входящего на Станцию, чтобы определять, человек он или Шар.

И, наконец, следует приложить все усилия к тому, чтобы обеспечить себя каким-то другим источником энергии на тот случай, если Меркурий станет для нас недоступным».

Он перечел докладную записку и отложил ее в сторону.

— Им это не понравится, — сказал он себе, — особенно последний пункт. Но ведь нужно смотреть правде в лицо.

Крейг долго сидел за столом и думал. Потом поднялся и подошел к иллюминатору.

Снаружи, на равнинах Меркурия, Цветные Шары, разделившись попарно, превратились в громадные кости домино и теперь скакали в пыли. Насколько хватал глаз, равнина была усеяна скачущими домино.

И при каждом прыжке их становилось во много раз больше.

Теодор Старджон

Особая способность

По мере приближения 2300 года в гостиных все чаще забавляются тем, что выбирают «самую замечательную личность века». Одни стоят за Бела бен-Герсона, заново написавшего Конституцию Мира. Другие вспоминают Икихару и его труд о лучевой болезни. Однако особенно часто вы можете услышать имя капитана Рили Ригса, и это довольно правильный выбор.

Тем не менее он бьет мимо цели. Я старый космический волк, рядовой служака, и знаю, что говорю. Надо вам сказать, я служил офицером связи при Ригсе и, хотя дело происходило ни много, ни мало шестьдесят лет назад, помню все, словно это было в прошлом месяце. Я имею в виду третью экспедицию на Венеру, тот космический рейс, что преобразил лицо Земли: этим рейсом с Венеры были доставлены кристаллы, навсегда превратившие и вас, и меня в счастливых мотыльков. В те давние дни все шло по-иному. Мы знали, что значит работать по пять часов в день. Личных роботов еще не было, и утром нам приходилось одеваться самим. Но, пожалуй, тогда жило более закаленное племя.

Так или иначе, самой выдающейся личностью века я считаю одного из тех, кто летал на нашем космическом корабле, на нашем милом «Зове звезд», но не самого Ригса.

Экипаж у нас подобрался великолепный. Более искусного командира корабля, чем Ригс, нельзя было и пожелать; то же можно сказать и о его помощнике Блеки Фарреле. Был у нас бортмеханик Зипперлейн, крупный, спокойного нрава мужчина с крохотными глазками. Назову еще его помощников, электронных техников Гривса и Пурчи, отчаянных парней, каких не видели черные бездны космоса. Летела с нами также моя девушка, чудесная девушка — Лорна Бернгард, лучший в мире штурман. На корабле находились еще две женщины: Бетти Ордуэй, специалист по анализу излучений, и Хони Лундквист, инженер по ремонту. Интересовались они только своими обязанностями, сами же ни у кого не вызывали интереса.

И словно для развлечения нам подсунули Слопса. Его взяли как знатока венерианских кристаллов. Мне и до сих пор непонятно, зачем он нам был нужен. Всю научную работу по этим кристаллам должны были проделать на Земле… при условии, что мы возвратились бы на Землю. Вероятно, Слопса взяли потому, что для него нашлось место, ну и впоследствии он мог пригодиться при поисках кристаллов. Пока от него не было никакой пользы. Все мы придерживались этого мнения и довольно часто его высказывали, чтобы Слопс не зазнавался.