Игорь Волознев - Журнал «Приключения, Фантастика» 1 92

Джак шел к Великому Учителю впервые, но знал этот путь во всех подробностях, потому что его прошли отец, дед — все многочисленные Крины, с того первого хождения в первый год Дракона. Каждый встречный камень, каждая скала указывала Джаку — твой путь верен, ты движешься к цели в единственно верном направлении.

Наследственная память интенсивно работала и попутно с воспоминанием дороги, в сознании Джака всплывали отличные картины начала образования их государства…

…Из-за горизонта, навстречу стеннонам, словно наяву двигалась армия воинственных стеннов, не пожелавших жить в мире со своими братьями, поправ все священные заветы Учителей.

И вот — обе армии столкнулись подобно гигантским волнам, от соударения которых кровь закипала, словно морская пена среди рифов и скал.

Избранники высшей воли вонзали в тела противников пилы клыков, рвали их когтями трехпалых рук и добивали павших острыми когтями шпор; так многие десятилетия уничтожали друг друга братья по разуму и враги по вере.

Нашествия повторялись еще и еще раз, но как ни храбро бились стенноны, стенны количеством теснили границы страны Кринов к трудным для жизни горам. Но когда пришел к власти десятый потомок Драдо Даро Крина, Учителя открыли ему способность кристалла двух лун, передавать мысли от одного существа к другому, ремесленник Гон Таро впервые изготовил его.

И наступил век благоденствия. С помощью боевых животных с вживленными кристаллами, стенноны восстановили границы. Снова труженики могли пасти скот, возделывать поля и производить орудия труда.

Но лазутчики стеннов похитили секрет кристалла и спустя сто лет на светоносное государство покатились армады завоевателей. Теперь вместо воинов мчались полчища гигантских кровожадных тиров, которыми управлял всего один стенн-погонщик.

И уже почти не осталось во владениях Кринов богатых пищей лесов и возделанных равнин, но Кет Дон — пятнадцатый потомок Драдо Даро, выслал навстречу тирам стиростегов — надежно защищенных панцирем с рядами шипов и остроконечных пластин. Теперь это была битва не воинов, а ужасающее столкновение боевой животной силы.

Джак видел, как одно за другим захлебывались наступления кровожадных гигантов, когда они, ослепленные яростью, пропарывали свои брюшины о шипы и пластины стиростегов; как подобно огромным змеям вываливались наружу их внутренности, а сами тиры в конвульсиях падали на окровавленную землю.

И снова на десятки лет вернулся мир. Но однажды, неисчислимые стаи птеранодонов от края до края закрыли весь небосвод.

Гонимые изощренным коварством стенны все эти годы плодили летающих ящеров и когда число их стало огромным, воины, превратили крылатых рептилий в боевые машины; Каменные дожди обрушились на стада стиростегов, проламывая их панцири, как тонкие скорлупки зародышей.

Тогда стеннонам тоже пришлось подняться в воздух, и война перешла с земли на небо. Гигантские ящеры сталкивались под облаками, ломая крылья, а оседлавшие их воины сдергивали друг друга, пользуясь шестами и гибкими лианами; и снова кровь лилась потоками, и страданиям не было конца.

Вот уже семь веков прошло с тех пор, как открыт кристалл мысли, которому нашли столько ужасных применений. Если стенноны использовали кристалл двух лун, чтобы управлять динообразными, то стенны применили его для управления себе подобными; если в стране Кринов он применялся во благо жизни, то в империи Шаров — во имя уничтожения ее.

Семьсот лет прошло, как появился этот проклятый камень, ибо знал Джак, что Ъа Щар — последний потомок первого Щара, расколовшего племена стеннов и стеннонов, хочет начать войну над небом.

Лазутчики Джака видели, как с помощью больших и высоких кристаллов, тяжелые камни отрывались от земли и улетали так высоко за облака, что видеть их не было никакой возможности. Будь проклят день, открывший путь к познанию. Будь проклят день, когда Учителя сделали их своими избранниками.

Обуреваемый мрачными воспоминаниями Джак Тач Крин упорно взбирался по скалам и полз над пропастями, почти не останавливаясь на отдых; он шел весь день до захода солнца, и когда заря восхода забрезжила над горизонтом, Джак снова двинулся в свой полный опасностей путь.

Добравшись к вечеру второго дня до высокогорного плато, Джак понял, что пришел, и начал убирать камни из небольшой в несколько метров окружности, котловины.

После часа работы ему открылось дно, гладкой, матово поблескивающей чаши, в которую без труда можно было вместить молодого стиростега. В центре чаши находилось глубокое вертикальное отверстие. — Поэтому здесь и не скапливается вода, — подумал Джак, — хотя, возможно, отверстие несет и еще какое-то назначение.

Он знал, что силовой стержень чаши уходит на сотни метров вглубь скал и использует при работе магнитную энергию Земли.

Встав у края, пугающего абсолютной чернотой отверстия, Джак сосредоточился на своем теле и почувствовал, как пронизался необычайно высокой вибрацией, отчего мышцы напряглись и словно потеряли вес.

Сейчас надо мысленно оторваться от поверхности, еще сильней сосредоточить внимание… небо притягивает меня… без всяких усилий… небо притягивает… И вдруг стало совсем легко, а плато пошло вниз, и уже видно, как горы простираются под ним — Джак Тач Крином.

Сколько длился полет, Джак не знал, единственное, что осталось в памяти, это тончайшая вибрация, которая сразу же начинала ослабевать, если он отходил от верного направления; только одна мысль владела им — держаться высокой вибрации — единственного маяка в безбрежном воздушном пространстве. Путь Джак Тач Крина шел над океаном, но он не замечал ни волн, ни облаков, главное — не потерять далекого, каким-то седьмым чувством воспринимаемого ориентира. Но вот, мощь вибрации возросла и Джак понял — конец пути близок.

Вскоре на горизонте показался берег, а еще через час правитель светоносного государства приземлился, в такой же, как и в его горах, каменной чаше…

…Утром Джак Тач Крин покинул отведенные ему покои и вышел в сад, пьянящие запахи которого навевали состояние безмятежной отстраненности, словно не было опасных приготовлений на границах страны Кринов. Это был странный, ни на что не похожий сад; окружающие Джака деревья имели, либо длинные многометровые листья либо маленькие, овальные, тысячами усеивающие ветви и образующие величественные кроны. Со многих из них свисали разнообразные плоды, что были поданы вчера в качестве угощения.

Между рощами и аллеями деревьев росли совсем уж невиданные цветы, воспоминание о которых отчетливо воспроизводилось в наследственной памяти Джака; оказалось, именно они издавали запахи, навевающие истомную легкость и безмятежный покой.