Брайан Олдис - Босиком в голове

Он что-то говорил, но его уже никто не слушал. Публика восторженно ревела, «Эскалация» затянула дорожную песню, в которой говорилось о девушке из того благословенного края, где подзольные почвы переходят в аэрозоль небес, что, сев за руль своего автомобиля, отправилась в крестовую поездку по Европе.

Устьица ночи. Саунд.

Дремотное

Скользнув под терминатор снаПосылаем наудачу сигналыСлушателям туманной АндромедыПосылаем шифровкиНашим людям во всех АндромедахВ надежде услышать ответ ужасаясь заранее

Светлые аллеи уступают местоМногорядным трассам времениВчерашний день глумится над намиПроникнув в нашу подкоркуЧерез входыДревнейшей системы прослушивания

Альфа-ритмы дельта-ритмыТуманные зыбкие трансмиссии старые как мирВ новой изложнице сновО-снов-а снов-а та жеНо форма формаТранслирует

Чрез нашиПодатливые земные тела иныеПослания таившиеся до времени в недрахнашей плоти отыгравшей куда-то назадК неведомому диапазону

Сигналы нашего скромногоРадиомаякаВспышкиБелые карликиБлуждающие из туманности в туманностьИзвестные в других мирахКак «темные подвижные уплотненияВзявшиеся невесть откуда»

Шум толпы и мыТочнее наше движеньеМеж двумя полюсами молчаньеНа одной стороне на другойТолько свет…«Трехгрошовая Космическая Опера»

Вновь мир грез

Мои посланья ждут своего часа в специальных боксахЕсли и раньше я был человеком неуверенным, то теперьи подавноНасмотревшись как разветвляются раз за разомастрострады

ХолодноГнусная блеклость обоев гардиныНа окнах ночныеХранители тропКронами тихо качают

Я только кажусь пессимистом на делеЯ пес в ожидании сахарной костиУтраченнойЖизни забытой заметьНе одним только мною

Дни — минувшего грядущегоНастоящего не ставшего пока ни темНи другим

Мой персональный источник родникСкверны неведомой мне понынеУтопленнику

В себе ли яВо мне ли радостьНе знаюЭхом шагов того кто эхом шаговПолнится весь этот город

Паттерны города

У каждого города есть встроенные паттерныгородагорода паттерныгородавстроенные паттерныРазум сложнее любого городасложнее любого города

Разум сложнеесложнее любогоРазум городаДороги извиваются словно окаменевшие мыслиизвиваютсяокаменевшиеокаменевшиесловно окаменевшие

Разум сложнеегородадорогиокаменевшие

Встроенные мыслиУ городовУ городов есть паттернывстроенныеУ городовУ городов есть встроенные паттернысложнееРазумы сложнееРазумыРазумыРазумы сложнее любых городов

Дороги мыслиДороги окаменевшиеДороги извиваютсяДороги извиваютсяДороги извиваются словно окаменевшие мыслиДороги паттерныизвиваются города окаменевшиеМысли разумы

Книга вторая

НА ЮГ

ГЛАДКИЕ ТРАЕКТОРИИ

Автомат играл «Пункт Икс». В эту ночь в гостиничном ресторанчике эта вещь пользовалась особым успехом. Яан Конинкриик, инспектор Бюро Безопасности Движения, возвращавшийся из Кельна домой, заночевал в комнатке на втором этаже. Он слушал эту песню, глядя из окна на жалкое скопище крыш; он слушал ее во сне, и казалось ему, что жизнь его приобретает определенное направление, и он стремительно несся по ее дорогам — оттуда же, где Мёз становится Маасом, долетали глухие гудки меланхоличных буксиров…

Девушка в баре, совсем светленькая, древний северный род здесь, в этом безликом городке на юге Голландии, поразительно светлые волосы, белоснежная кожа, черты лица резкие, но — Здесь ставим точку. Блеск фонтана.

А ведь она прошлой ночью явно угодить мне хотела, потому так нежно и улыбалась всю дорогу. Конинкриик несся в свою родную Бельгию. Меня с каких-то пор судьба падших женщин особенно не волнует, но с ней связано что-то действительно загадочное… Эдакий пафос — разливать спиртное в бокалы, радуясь тому что оно пользуется таким спросом, и ночь за ночью наблюдать за игрой в карты — игроки всегда одни и те же, — прислушиваясь к гудкам буксиров и раз за разом прибывая в «Пункт Икс». Глад гложет глупышку. Глохнет в этой глуши. Может быть, она подавала мне сигналы, прося о помощи? Я смог расслышать их, теперь же там тишина, тишь — «Пункт Икс». Упадок монархий, коронарная недостаточность… Уж лучше побыстрее к Марте вернуться, там-то уж точно никаких сигналов не будет. Темница ее души. Жена-застенок. Может, она в конце концов исправится, должна же она когда-нибудь выдохнуться в самом деле…

Его «мерседес» летел над шоссе со скоростью сто шестьдесят километров в час, он не касался асфальта: Кельн — Аахен — Брюссель — Остенде, дальше уже Англия. Прикольщики арабы. Лабиринты дум Конинкриик обращал в норы, куда отползало время от времени его сознание. Сейчас же он был занят делом — он охранял дорогу от безумцев. У этого шоссе была очень дурная репутация, его напарники, такие же полицейские, как и он сам, называли его Раздолбой. Этот пасмурный денек был счастливым исключением — дорога была совершенно пуста. Яан несся вперед, беззаботно посвистывая. Падам-падам-пам-пам, падам-падам-пам. Такие, значит, дела.

Она будет думать о своих обожателях, каждый вечер торчащих в баре, а их будет становиться все меньше, ибо время неумолимо. И день будет проходить за днем, она все так же будет стоять за стойкой бара или воевать с посудомоечной машиной. Деланная добрая воля. Она все улыбается и улыбается, но он знает — ей больно, ей всегда было больно. Если ему все еще жаль ее, значит, он любит ее и поныне. Но не ее саму, а то, чем может одарить она его. Рука. Ее рука, тянущаяся к его гульденам. Удивительная линия, само изящество — сокровенный смысл женского начала, и секс здесь совершенно ни при чем. Обтекаемые формы. Ноготки как зубки. Он поступил галантно, совсем не по-голландски — поцеловал ей руку. Они были одни, смотрели друг на друга неотрывно. Она немногим младше его. Комната заиграла всеми цветами радуги. Яан Конинкриик поспешил к выходу, на миг остановился возле музыкального автомата, бросил в прорезь монетку и нажал кнопку под названием вещи. «Пункт Икс». Пусть ей будет приятно.