Джонс Коуль - Последний гладиатор

— И не только они. Наместники Тернелада реанимировали генетические программы древнеземного государства, именовавшегося третьим рейхом. А еще ранее подобные опыты проводил великий полководец Александр, цари Спарты и теночтитланские инки. Но все это было на примитивном уровне. Сейчас же над генетическими программами работают лучшие умы Пацифиса. Пока мы применяем естественно–биологические методы, но вскоре перейдем к искусственному вынашиванию перспективных зародышей в специальных инкубаторах.

— Вы уже заключили в тесные оковы пацифистских догм сознание, теперь же вы хотите подогнать под одну мерку и человеческое тело!

— А почему бы и нет? Что в этом плохого? Я не думаю, чтобы ты предпочел дурнушку красавице. Зачем же загрязнять мир уродливыми созданиями? Пусть его заселят люди, похожие на моих рейнджеров или на гладиатора Керла Вельхоума — сильные и красивые. Или я не прав?

Генерал был в чем–то прав, но Керл не думал сдаваться.

— А что станет с теми, кто слабы и некрасивы, кто страдает от телесных болезней? Вы уничтожите их?

Сатг развел руками, словно желая сказать: неужели обо мне можно так думать?

— Они вымрут сами. А если этот процесс затянется, мы немного поможем им.

— И воцарится искусственный человек!

— Нет, мы против сознания искусственного человека. Достаточно того, что существуют киборги Кромера. Наш человек будет вполне естествен, но с максимально богатыми данными и хорошей наследственностью. Он будет умен, могуч телом, у него будет хорошая память, сердце, легкие, зубы, ему будут неведомы неврастения, ипохондрия и слизняковые опухоли. Жизнь будет доставлять ему лишь удовольствие.

— Умен, красив, весел, хорошие зубы, — задумчиво произнес Керл. — Так это же точный портрет генерала Сатга!

Гладиатор искоса взглянул на хозяина кабинета. Тот добродушно усмехнулся.

— Нет, я рожден обычной матерью от обычного отца. Хотя могу с гордостью отметить то обстоятельство, что мои данные также заложены в банк генетической программы, как, впрочем, и данные большинства моих рейнджеров. Кстати, я давно подметил, что у инопланетников сложился определенный стереотип в отношении военных, который можно охарактеризовать тремя словами — сила, исполнительность, тупость. Возможно, так оно и есть, но только не на Посьерре. Наши военные великолепно развиты не только физически, но и умственно. Я, например, закончил университет и Космическую академию, изучал древнеземную историю, философию, психологию, космоискусство, неплохо разбираюсь. Мои любимые композиторы — Глюк и Родинович…

Керл жестко усмехнулся.

— Поклонники Глюка ни за что перерезали глотки пятерым тургерам и глашатаю на Площади игр.

— Суровая необходимость. Это был мой приказ. Новороссы должны позабыть даже само слово «гладиатор». Как только беспорядкам будет положен конец, все сфероматериалы и иные документы, касающиеся гладиаторских поединков, будут изъяты, а Площадь игр уничтожена.

— Жаль, — вздохнул Керл, — это лучшая зона в Содружестве.

— Что поделать. Как говорили древние: искусство требует жертв. — Генерал заметил, что Керл не прикасается к бокалу. — Я вижу, ром не по вкусу гладиаторам. Может быть, кофе? Мы пьем настоящий, а не из элтанированной губки.

— Не откажусь.

Сатг протянул руку к пульту управления и нажал на одну из кнопок.

— Два кофе. — Генерал допил свой бокал и убрал бутылку в контейнер–морозильник. — Открою тебе один секрет, Керл. Хотя, скорей всего, это не является для тебя секретом. Мы, посьерряне, подобно вам, гладиаторам, поклоняемся силе, а не какому–то там разуму, миру и тому подобной дребедени. Заповеди Пацифиса — не более, чем побасенки для простаков, в которые не верят даже сами простаки. Древнеземной психоаналитик Фрейд, труды которого были изъяты из информационных хранилищ по распоряжению Совета Пацифиса, справедливо заметил, что человек по сути своей есть дикий зверь, им движет страсть к насилию, стремление подчинить своей воле других людей и распоряжаться их судьбами. Человек жаждет доказать свое превосходство над прочими, потому его тянет убивать и насиловать. Когда он убивает, его охватывает наслаждение более сильное, чем от любовного слияния. Это нормально, в этом суть человека. Подобное наслаждение он должен испытывать и наблюдая за убийством. Унижая и убивая другого, человек расходует отрицательную разрушительную энергию. Это благо, даже мы признаем это. Но дело в том, что эта энергия расходуется бесцельно. А наша задача — собрать ее и направить в нужное русло, заставив служить нашим целям. Потому–то мы и требуем запретить гладиаторские бои, как крайнее проявление иррационализма, как предел бессмысленности. Хотя невозможно отрицать, что это очень увлекательное зрелище, и лично мне жаль, что придется расстаться с ним. Но согласись, Керл, кому это нужно. Ведь даже смерть должна преследовать определенную цель. А те убийства, что совершают гладиаторы, лишены какого–либо смысла. За что один человек убивает другого? За деньги? Или чтобы утолить кровавую похоть испорченных нездоровых людей? Но ведь это лишено всякого смысла!

— Слушаю я тебя, генерал, и мне кажется, что передо мной два человека. Один, облаченный в мрачные одежды, со здоровым румянцем. Он жесток и циничен, но он честен. Я могу не принимать того, о чем он говорит, но он мне понятен и по–своему близок. Но стоит этому человеку обрядиться в белый комбинезон паципроповедника, и передо мной лжец и лицемер. Причем превращение это происходит в считанные мгновения. Еще недавно я слушал честного воина–посьеррянина, и вот уже говорю с криводушным генералом – паци. И истина, которая уже почти нашла выход из сумрачного тоннеля, застревает в тенетах лживых слов. Почему вы, паци, пытаетесь найти во всем какой–либо смысл? Гладиаторские бои нравятся людям, и они готовы платить за это деньги. А я люблю драться и готов драться. И для меня не существует вопроса: зачем. А зачем в таком случае мы живем? Чтобы дышать, жрать и пить? Тогда я живу для того, чтобы сражаться на арене, а они живут ради того, чтобы смотреть, как я сражаюсь. Если это доставляет им наслаждение, то я не вижу здесь ничего дурного. Мы не нарушаем права других граждан. Каждый, кто пожелал стать гладиатором, сделал этот выбор добровольно. Так же добровольно люди сидят у своих сферовизоров и делают ставки. Почему вам, паци, необходим во всем смысл?

Генерал Сатг поспешно накинул на плечи белую пелерину лицемерия.

— Человек должен мыслить рационально. То, что противоречит здравому смыслу и не оправдывается действительно практическими потребностями общества — бессмысленно. А значит — вредно. Это иррационализм, который рано ли поздно будет полностью искоренен. Причем вы сделаете это сами, без нашего вмешательства.