Андрей Тепляков - Черные небеса

— Нет, — сказала она.

— Вот видишь!

— Но я принимаю выбор Ноя. Если для него это так важно, если он хочет попробовать, я не могу ему помешать. Могу только надеяться и молиться. Господь укажет верный путь.

Мать встала и, вытирая глаза, быстро вышла вон.

Глава 8. Другая сторона

Накануне отъезда Ной пришел на работу раньше обычного: Лайла торопилась в школу и выехала ни свет ни заря. Однако свою порцию причитаний от матери он получить успел. Все сводилось к тому, что сын, как и отец, непременно сгинет и оставит ее одну. Спорить с этим было бесполезно, оставалось молчать.

Ангар без вездехода выглядел непривычно пустым и заброшенным, словно храм без алтаря. На месте машины лежала стопка книг. Подойдя ближе, Ной обнаружил, что это Библии.

— Колотун собирается, — объяснила Мамочка.

— Он берет в экспедицию Библии? Зачем?

— Как зачем? Нести в Пустую Землю слово Божье, — она озорно улыбнулась. — В Поиске так принято. Знаешь какую должность в Оперативном занимает Колотун?

— Ну — водитель. Или механик. Что-то в этом духе.

— Нет. Он священник.

— Колотун священник?

Ной представил себе Колотуна в рясе и едва не рассмеялся, настолько сан не вязался с этим рослым веселым грубияном.

— Священник, — подтвердила Мамочка. — Ловец наших душ.

На следующее утро вездеход оказался на месте. К его черепашьей «голове» приделали огромный ковш-отвал в виде острого клина высотой в рост человека. Колтун и Танк грузили ящики с походным скарбом, а Ноя сразу же направили на кухню, где он, под руководством Мамочки, занялся упаковкой снеди. Ушки разложил на полу целую коллекцию блестящих металлических штуковин и ползал между ними на карачках, похожий на тощего черного паука. Только Караско нигде не было видно. Волнуясь, как бы выезд не отложили, Ной спросил о нем у Мамочки.

— Начальник ушел к колонне. Еще вчера ночью.

— К какой колонне?

— С вами еще грузовики пойдут. До базы. Это недалеко от Города. Они там останутся, а вы дальше.

— Понятно.

— Волнуешься?

— Немного.

Мамочка привстала на носки и неожиданно звонко чмокнула его в губы.

— На счастье!

Ной покраснел.

— Уедет мальчик, а вернется мужчина, — тихо сказала она. — Почти всегда так бывает.

Тем временем сборы входили в финальную — истерическую — стадию. Колотун орал на всех и каждого, призывая поторопиться ради всего святого. Время подбиралось к десяти. Наконец погрузили последний ящик, Колотун и Ушки устроились в кабине, а Ной с Танком — в пассажирском отсеке.

В забранном решеткой оконце вездехода Мамочка казалась маленькой, словно девочка из начальной школы, не хватало только двух косичек. Он махала рукой. Колотун завел двигатель, ангар огласился воплем ревуна, и машина тронулась. У Ноя заныл живот — рвалась пуповина, которая связывала его с Городом, Мамочкой, Лайлой, Кварталом и матерью. С той жизнью, которая оставалась и не могла больше следовать за ним.

Мимо проплывали стены домов. Ной смотрел в окна, забранные занавесками и наполненные темной пустотой. Ветер стих, но снег валил густой пеленой, словно опускался на Город занавес. Колотун объехал Центр и дальше держался широких улиц, которые постепенно делались уже, их границы скрадывались — Город исчезал не сразу, он таял, словно проявлялась наоборот фотокарточка.

Все больше попадалось заколоченных окон, треснувших стен, все меньше встречалось людей. А те, что встречались — недоуменно пялились на большую машину, демонстрируя рябые лица, щербатые рты, лысые в пятнах псориаза головы. Они выглядели одновременно и страшными и жалкими. Ною казалось, что каждый из них смотрел именно на него, каким-то непостижимым образом угадывая лицо в маленьком окошке, словно чувствовали его взгляд. Он отвернулся и уставился в пол.

Колотун вел вездеход, не обращая внимания на людей и не трудясь сигналить пешеходам. Скоро улицы окончательно опустели, остались только наполовину разваленные, занесенные снегом дома.

Прожив в Городе двадцать лет, Ной не имел никакого представления о том, как выглядит окраина. Вся его жизнь вертелась на узком пятачке Центра и Квартала. При удалении от них, лица встречных постепенно мрачнели, потом пустели, и страшно было представить, что происходит с человеком в Пустой Земле. Это нежданное открытие расстроило Ноя. Он подумал, что жизнь похожа на головку лука, где под одним слоем существовал другой, и еще один, и еще — и так до самого центра, до сути, до точки отсчета. И еще он подумал, что мог прожить в Городе всю жизнь, так и не узнав об этом.

Вездеход остановился, и с пыхтением осел. Ной попытался разглядеть, что там впереди, но в маленькое окошко почти ничего не было видно.

— Кордон, — сказал Танк. — Сейчас дальше поедем.

Они простояли несколько минут, потом вездеход тронулся. Мимо проплыла высокая железная труба, закрепленная вертикально на стене дома. К трубе была приварена скоба для засова. Ной посмотрел в противоположное окошко и увидел огромную открытую воротину. В нескольких окнах горел свет, из них выглядывали люди в форме милиции Города. За спинами у многих висело оружие, которое раньше Ной видел только на картинках. Он смутно помнил, что в его названии было что-то механическое: то ли гайка, то ли винт…

Вездеход миновал ворота и через несколько минут выбрался на открытую местность. Город позади медленно растворялся в белой пелене. Дома превращались в темные пятна, которые постепенно выцветали и таяли.

— Что приуныл? — спросил Танк.

— Да так. Ничего.

Колонна присоединилась к ним в нескольких километрах от города. Они ехали по занесенному снегом старому шоссе, покачиваясь на глубоких выбоинах. Мимо проплывали дорожные знаки и потускневшие указатели.

Ушки и пересевший в вездеход Караско тихо переговаривались между собой. Не смотря на приоткрытое внутреннее окошко, слов было не разобрать — они тонули в густом рокоте двигателя. Ной смотрел на деревья. Они проплывали мимо бесконечной неровной стеной, покачивая на слабом ветру тяжелыми ветвями, словно крыльями.

На обочине возник очередной указатель. Этот сохранился лучше остальных, и Ной даже смог разобрать надпись: «Кириловка». На нем сидела большая черная ворона. Ничуть не пугаясь вереницы механических гигантов, она спокойно провожала их взглядом, переступая тонкими ногами. Вездеход продирался вперед, расталкивая перед собой глубокий снег, а когда рокот двигателя последнего грузовика смолк, колея, оставленная караваном уже исчезла.