Жюль Верн - Опыт доктора Окса : романы, повести и рассказы

Так продолжалось минут двадцать. Студенты молча шагали по двору, время от времени приближаясь к выходившим на двор открытым окнам зала. Чего же они ждали? Чего хотели? Услышать шумные голоса, доносившиеся до них, ответить на обидные слова, обращенные к ним?..

Так или иначе, собравшиеся в зале не стали дожидаться конца банкета, чтобы петь и произносить тосты. Они разгорячились от первых же бокалов вина. Увидев через открытые окна, что Иван Николев и его друзья находятся достаточно близко, они воспользовались этим для личных выпадов.

Иван сделал еще одну последнюю попытку уговорить товарищей.

— Уйдемте отсюда… — сказал он.

— Нет! — ответил Господин.

— Нет! — в один голос поддержали остальные.

— Значит, вы отказываетесь меня слушать и следовать за мной?..

— Мы хотим услышать, какие дерзости позволят себе эти пьяные германцы. И если нам не понравятся их слова, — ты сам, Иван, последуешь за нами!

— Идем, Господня, — сказал Иван, — я настаиваю.

— Подожди, — возразил Господин, — через несколько минут ты сам не захочешь уйти!

Возбуждение в зале все усиливалось: шум голосов вперемежку со звоном стаканов, возгласы, крики «хох» громыхали, как выстрелы. Собравшиеся затянули хором во весь голос протяжную песню. Это была однообразная, в ритме на три четверти, песня, широко распространенная в немецких университетах:

Gaudeamus igitur,Juvenes dum sumus!Post jucundam juventutem,Post molestam senectutemNos habebit humus![13]

Читатель согласится, что эти слова звучат довольно уныло и больше подходят для похоронного напева. Все равно что петь на десерт «De profundis»[14]. В общем, эта песня совершенно в характере германцев.

Вдруг на дворе раздался голос, который запел: «О Рига, кто сделал тебя столь прекрасной?.. Это сделали порабощенные латыши! Да грядет день, когда мы сможем откупить у немцев твой замок и заставить их плясать на раскаленных камнях!»

Это Господин затянул могучую широкую русскую песню.

Затем он и его товарищи хором запели «Боже царя храни», величественный и торжественный русский национальный гимн.

Внезапно двери зала распахнулись, и около сотни студентов устремились во двор.

Они окружили кучку славян, в центре которых стоял Иван Николев. Последний уже не был в состоянии сдерживать товарищей; крики и выходки противников выводили их из себя. Хотя Карла Иохаузена и не было еще здесь, чтобы подстрекать германцев, — он задержался в зале, — но те орали во все горло, прямо ревели свой «Gaudeamus igitur», стараясь заглушить русский гимн, мощная мелодия которого, несмотря на все их старания, все же пробивалась через этот шум и гам.

В это время два студента, Зигфрид и Господин, готовые вот-вот броситься друг на друга, столкнулись лицом к лицу. Уж не они ли двое решат национальный спор?.. Не ввяжутся ли в ссору вслед за ними оба враждующих лагеря?.. Не превратится ли эта стычка в общую свалку, ответственность за которую будет нести весь университет?..

Услышав, с каким шумом и криком выбежали из зала студенты, ректор поспешил вмешаться. Вместе с несколькими преподавателями он переходил во дворе от группы к группе, стараясь успокоить готовых ринуться в драку юношей. Безуспешно. Ему не повиновались… Да и что мог он предпринять среди этих «истых германцев», число которых, по мере того как пустел зал, все росло и росло?..

Несмотря на то, что они были в меньшинстве, Иван Николев с товарищами стойко выдерживали сыпавшиеся на них угрозы и ругательства, не отступая ни на шаг.

Вдруг Зигфрид, подойдя со стаканом в руке к Господину, плеснул ему вином в лицо.

Это был первый удар, нанесенный в схватке, за ним последовало множество других.

Однако лишь только Карл Иохаузен появился на ступеньках крыльца, как наступило затишье. Ряды расступились, и сын банкира приблизился к группе студентов, в которой находился сын учителя.

Невозможно передать словами, как держал себя в эту минуту Карл Иохаузен. Его лицо выражало не гнев, а холодное высокомерие, переходящее, по мере того как он приближался к своему противнику, в презрение. У товарищей Ивана не могло быть сомнений: Карл направлялся сюда лишь для того, чтобы бросить в лицо их другу какое-нибудь новое оскорбление.

На смену шуму и гаму наступила жуткая тишина. Все почувствовали, что спор двух враждующих корпораций университета разрешится столкновением между Иваном Никелевым и Карлом Иохаузеном.

В это время Господин, забыв о Зигфриде, выждал, чтобы Карл приблизился еще на несколько шагов, и сделал попытку преградить ему путь.

Однако Иван удержал его.

— Это касается только меня! — сказал он просто.

Да и в сущности он был прав, говоря, что это касается лично его. Поэтому, сохраняя полное хладнокровие, он отстранил рукой тех из своих друзей, которые намеревались вступиться.

— Не мешай мне!.. — вне себя от ярости воскликнул Господин.

— Я настаиваю! — произнес Иван Николев таким решительным тоном, что оставалось лишь подчиниться.

Тогда, обращаясь к толпе студентов и стараясь быть услышанным всеми, он сказал:

— Вас здесь сотни, а нас всего лишь пятьдесят!.. Нападайте же на нас!.. Мы будем защищаться, и вы нас раздавите!.. Но так могут поступать лишь трусы и подлецы!..

Крик ярости был ему ответом.

Карл знаком показал, что хочет говорить.

Снова водворилась тишина.

— Да, — произнес он, — мы были бы подлецами!.. Но, может быть, кто-нибудь из славян согласен решить дело поединком?..

— Мы все к твоим услугам! — воскликнули товарищи Ивана.

Но последний выступил вперед и заявил:

— Этим славянином буду я. И если Карл добивается личного вызова, то я вызываю его…

— Ты?.. — презрительным тоном воскликнул Карл.

— Да, я! — отвечал Иван. — Выбери двух из твоих друзей… Я уже выбрал себе секундантов…

— И это ты… ты собираешься драться со мной?..

— Да, я… завтра, если ты сейчас не готов… Немедленно, если ты согласен!

Такие дуэли — не редкость среди студентов. И лучшее, что могут сделать власти, — закрывать на это глаза, так как чаще всего они кончаются благополучно. Правда, в данном случае противников обуревала такая ненависть, что можно было опасаться смертельного исхода.

Карл скрестил руки, смерив Ивана с ног до головы презрительным взглядом.

— Ах, вот как! — произнес он. — Ты даже выбрал секундантов?..

— Вот они, — ответил Иван, указывая на Господина и еще одного студента.

— И ты думаешь, что они согласятся?..

— Еще как согласятся!.. — воскликнул Господин.