Василий Криптонов - Ты можешь идти один

— Подавись, — сказал Петя и пошел по своим делам.

Брик провожал его взглядом.

— Почему ты мне не рассказал?

— Про что? — переспросил я.

— Про милиционера, который приходил к тебе вечером.

Я озадачился. Убийство Мартынки никак не вязалось в моем сознании с Бриком. Насколько я знал, они даже не встречались ни разу.

— Я видел его, когда шел в первый раз в школу, — сказал Брик. — Пытался установить контакт, но тщетно. Он меня немного озадачил.

— Так, погоди-ка! — я поднял руку в останавливающем жесте. — Это что такое сейчас было?

— Что? — удивился Боря.

— Как ты узнал, о чем я думаю?

— Ах, это… Ну, я исследую различные возможности человеческого мозга. Знаешь, многие из них весьма интересны!

— Ты что, можешь читать мысли?

— Это так называется? Ну да, я могу узнать, о чем думает человек. И, кстати, я прекрасно знал, чего на самом деле хотел Семен. Представляешь, его вообще не интересуют трусы Жанны! Он просто хотел тебя унизить!

Я выронил на пол пакет с учебниками, но даже не заметил этого сразу. Внутри все кипело.

— По-твоему, я этого не знал? — крикнул я. — Да они из кожи вылезут, чтобы меня в грязь втоптать! И какого дьявола ты пристал к нему со своим онанизмом?

— Мне показалось, что я тебя защитил, — развел руками Борис. — Он хотел высмеять тебя, а я высмеял его.

— Боря, твое чувство юмора не имеет ничего общего с человеческим! Семен не понял и двух слов из того, что ты ему сказал.

— Это да, — приуныл Боря. — После пары предложений у него словно какой-то блок включился. Но я продолжал, надеясь, что ты оценишь шутку. Ну а что? Я использовал контекст, извратил его и приложил остроумие. По-моему, я создал идеальную ситуативную шутку, хотя и довольно грубую.

Я отошел от подоконника, схватился за голову, вернулся назад.

— Боря, — сказал я, — если ты не хочешь казаться странным, прекрати все это делать. Не шути никогда, у тебя это не получается. Не надо меня защищать таким образом — это ненормально! И, самое главное, нельзя читать человеческие мысли — этого никто не умеет!

— Маша умеет, — возразил Брик. — Не в такой мере, пожалуй, и вряд ли она осознает эту способность, но — умеет. Да и у тебя есть задатки.

— Маша? — тупо переспросил я.

— Ну да. Господи, у нее такая каша в голове — хуже, чем у тебя. Рассказать тебе, почему она решила пойти со мной на бал?

— Нет!

— Это имеет непосредственное отношение к тебе.

— Нет, Боря, твою мать, я ничего не хочу об этом знать! Дай мне самому разобраться! Мне не нужна сверхъестественная помощь!

— Хорошо.

Боря спрыгнул на пол, подошел ко мне и положил руку на плечо.

— Я понял твои чувства, Дима. Обещаю, что впредь постараюсь не читать твои мысли. Постараюсь перестать шутить. И я снова прошу тебя о помощи. Научи меня быть таким же, как все. Я прекращаю свою познавательную деятельность и собираюсь заняться мимикрией.

Я усмехнулся. Все-таки это был поразительный человек. Минуту назад я его практически ненавидел, а теперь снова вижу в нем друга. Наверное, его предельная искренность была тому причиной.

— В первую очередь, давай поработаем над твоим словарным запасом, — сказал я. — Ты говоришь неестественно.

— Что ты подразумеваешь под «неестественно» в данном контексте? — удивился Боря.

— Вот именно это! В шестнадцать лет так не говорят. Да и в сорок лет тоже. Разве что какие-нибудь профессора. Правильным ответом на мою фразу будет: «Чё?» Вообще, запомни это слово. Оно универсально, всегда его употребляй, если чего-то не понимаешь.

— «Чё», — повторил Брик. — Я запомнил. Что еще?

— Я не знаю… Я будто стою возле разбомбленного города и пытаюсь перечислить все, что сломано. Просто слушай, как говорят другие. И сам старайся говорить так же.

— Они же и тысячной доли языка не используют!

— И это нормально!

— Нет! Это — плоды деятельности Разрушителей. Вы не должны быть такими. У вас уже исказилось представление о том, что нормально, а что нет!

— Расскажешь об этом Разрушителю?

Боря негромко выругался.

— Ну вот, уже лучше, — подбодрил его я. — Продолжай в том же духе!

В этом разговоре был какой-то пробел, который не давал мне покоя ближайшие два часа. Только потом уже, идя домой к Маше на очередной урок танцев, я понял, что это было. Брик, которому только что было плевать на то, как он выглядит со стороны, внезапно согласился притворяться. После того, как узнал про расследование убийства.

Я посмотрел на сидящего рядом Брика. Чего же он испугался? Жаль, что я не умею читать мысли! Хотя, наверное, все просто. Он сообразил, что если кто-то укажет на него, как на подозрительную личность, то вскроется история с матерью. Да, убийство Мартына явно не было на руку Брику. Дойдя до этой мысли, я внезапно осознал, что подозревал Брика еще и в этом преступлении. Но теперь подозрения рассеялись. Нужно просто помочь ему не выделяться, пока не найдется истинный убийца.

Сперва левая нога, потом правая, потом опять левая — у меня уже получалось вальсировать. Только одно доставляло неудобства — Маша совершенно закрылась от меня. Поэтому, когда она предложила перейти к более сложным фигурам, я покачал головой:

— Прости, но я не могу.

— Что такое?

— Все это… Так не правильно, я не могу так.

Я машинально опустился на диван, словно у себя дома. Маша села рядом.

— Я тебе совсем не нравлюсь? — спросила она вдруг.

— Что? — Я чуть не поперхнулся. — Нет! Не в смысле «нет», а… Да…

Это признание вырвалось у меня внезапно, и я понял, что сказал правду. Маша действительно мне нравилась. Не так, как Жанна, но все же.

— Тогда почему ты не можешь? — допытывалась она. — Я научу тебя танцевать по-настоящему хорошо, у нас много времени.

— Дело совсем не в этом.

— В чем же?

— В том, что чувствуешь ты. Что чувствую я. И в том, что будет в итоге.

Она долго молчала, а я боялся посмотреть ей в лицо.

— Откуда мы знаем, что будет в итоге? — спросила она тихо. — Это просто бал. Это всего лишь школа. Все может измениться.

Я посмотрел на нее и увидел прежнюю Машу, чье сердце было мне открыто.

— Это не правильно, — прошептал я.

— Нет ничего «правильного», — в тон мне ответила Маша. — Давай делать то, что нужно сейчас. А будущее подскажет нам следующий шаг.

Я улыбнулся ей. Не мог не улыбнуться.

— Давай.

— Ну, тогда перерыв окончен. Продолжаем занятие!

Выйдя на улицу, я все еще ощущал себя подлецом. Причем, подлецом в квадрате. Потому что к чувству вины перед Машей прибавилось чувство вины перед мамой. Ведь направлялся я не домой, а к Боре Брику. И цель этого визита возводила мою подлость в куб.