Джеймс Уайт - Космический госпиталь

Люки между коридорами, как правило, были оборудованы автоматикой: первая дверь раскрывалась в то самое мгновение, когда вторая закрывалась, чтобы не ждать, пока в переходной камере сменится воздух, ПВСЖ, преследуемый взбесившимся гостем, решил, что его скафандр поврежден клыками СРТТ и ему угрожает отравление кислородом. Очевидно, в испуге он не придал значения тому, что пасть не успевает войти в первую дверь, как откроется вторая, и тогда первой дверью прибывшего разрежет пополам...

В сумятице Конвей не заметил, кто именно догадался нажать запасную кнопку, открывавшую обе двери одновременно, и тем самым спас жизнь гостю.

СРТТ был спасен, но сквозь открытые двери вырвались густые желтоватые облака хлора. И, прежде чем Конвей успел что-либо предпринять, датчики атмосферы на стенах коридора включили сигнал тревоги и одновременно задраили все двери вокруг, так что собравшиеся у шлюза оказались в ловушке.

В первый миг Конвей едва подавил в себе желание кинуться к герметической двери и колотить по ней кулаками. Однако, одумавшись, решил пробиться сквозь ядовитый туман к межсекционному люку. Но тут он увидел, что туда же устремились инженер и одна из гусениц ДБЛФ. Однако клубы хлора там были столь густыми, что Конвея охватило сомнение, не погибнут ли они, прежде чем успеют надеть скафандры. Удастся ли ему самому добраться до люка, думал Конвей. Там, в переходной камере, согласно правилам находились шлемы с десятиминутным автономным питанием. Но чтобы добраться до шлема, придется на три минуты задержать дыхание и зажмуриться – стоит вдохнуть газ или открыть глаза и потеряешь способность двигаться. Но в то же время как, ничего не видя перед собой, пробраться сквозь шевелящуюся массу тралтанских ног и щупалец, перекрывших коридор?

Вдруг он услышал голос Приликлы:

– Простите, но атмосфера хлора для меня смертельна.

С Приликлой происходило что-то странное. Его длинные многосуставчатые ноги приплясывали и дергались, словно в диком ритуальном танце, а два из четырех манипуляторов (обладание ими и принесло его расе славу хирургов) орудовали предметами, похожими на рулоны прозрачного пластика. Конвей не успел разглядеть, как это случилось, но вдруг его ассистент оказался закутанным в прозрачную оболочку. Из нее высовывались шесть ног и два манипулятора, которые быстро заклеивали отверстия вокруг всех конечностей.

Все тело Приликлы вместе с крыльями и двумя другими манипуляторами оказалось в герметичной оболочке, которая раздулась.

– Я и не знал, что вы... – начал было Конвей, и тут у него родилась надежда:

– Послушайте, – взмолился он, – делайте то, что я вам скажу. – Достаньте мне шлем. И побыстрее...

Однако прежде чем он успел пояснить все своему ассистенту, надежда его умерла так же внезапно, как и возникла. Конечно, Приликла мог найти шлем, но как ему пробраться к люку через эту массу тел на полу? Случайный удар может оторвать ему ногу или раздавить панцирь. Он не имеет права просить Приликлу – это равносильно убийству.

Конвей хотел было уже отказаться от просьбы, сказав Приликле, чтобы тот отошел в сторону и позаботился о своем спасении, как вдруг ассистент пересек коридор, взбежал вверх по стене, оказался на потолке и пропал в хлорном тумане. Только тут Конвей вспомнил, что у многих насекомых имеются присоски на ногах, и к нему вновь вернулась надежда. Теперь он снова обратил внимание на то, что творится вокруг.

Динамик поблизости сообщал на весь Госпиталь, что в районе шестого шлюза произошло отравление атмосферы; сигнальное устройство, мигая красным огнем, издавало резкий звенящий звук: в Отделении обслуживания старались узнать, есть ли кто-нибудь в отравленной зоне, Конвей схватил микрофон:

– Тише! – крикнул он. – Слушайте! Говорит Конвей, я рядом с шестым шлюзом. Два ФГЛИ, два ДБЛФ, один ДБДГ отравлены хлором, но пока ещё живы.

Один ПВСЖ в поврежденном скафандре и отравленный кислородом, возможно, ранен, и один...

Внезапное жжение и резь в глазах заставили Конвея бросить микрофон.

Он отступил назад, пока не уперся спиной в герметичную дверь, глядя, как желтый туман подползает все ближе. Ему не было видно, что происходит в коридоре, и показалось, что прошла вечность, прежде чем на потолке над головой появилась странная фигура Приликлы.

Глава 2

Принесенный Приликлой шлем на самом деле был кислородной маской. Кислород выделялся, как только маску плотно прижимали к лицу. Кислорода в ней хватало минут на десять, но, надев маску и избавившись от смертельной опасности, Конвей обнаружил, что может мыслить куда трезвее.

Прежде всего он проник в открытый люк, что вел в хлорную секцию. ПВСЖ лежал неподвижно у самой двери, и по его телу расползались серые пятна – ранняя стадия рака кожи. Для ПВСЖ кислород был крайне опасен. Конвей осторожно оттащил илленсанина в глубь секции, к ближайшему складскому помещёнию. Давление здесь было несколько выше, чем в кислородных отсеках, и для ПВСЖ воздух бы достаточно чист. СРТТ нигде не было видно.

Прихватив с собой несколько плетеных пластиковых матов, заменявших в этой секции простыни, Конвей вернулся в коридор. Он поделился с Приликлой своим планом действий. Затем пробрался сквозь груду неподвижных или едва шевелящихся тел к шестому шлюзу и открыл его. Внутри, в камере, стояли в ряд баллоны с кислородом. Взяв два из них, он выбрался наружу и тут увидел инженера, которому как-то удалось надеть скафандр. Но инженер был ослеплен и, заходясь в кашле, брел по коридору. На помощь его рассчитывать не приходилось.

Приликла уже покрыл пластиковым матом одного из пострадавших. Конвей отвинтил кран баллона с кислородом, сунул его под мат и следил, как пластиковая простыня раздувается пузырем и подрагивает под давлением воздуха. Это была самая примитивная кислородная палатка, но ничего лучше в этот момент он придумать не мог. Конвей отправился за новыми баллонами.

В третий раз вернувшись с баллонами, Конвей заметил тревожные признаки. Его бросило в пот, голова раскалывалась, а перед глазами плясали черные точки – запас воздуха в маске подходил к концу. Давно пора было сорвать шлем, сунуть голову под простыню и ждать появления спасателей. Он сделал несколько шагов к покрытой простыней фигуре... и пол метнулся ему навстречу. Сердце оглушительно колотилось в груди, легкие жгло, и не было сил сорвать шлем...

Из глубокого обморока Конвея вывела боль: что-то с силой нажимало ему на грудь. Стараясь превозмочь боль, он открыл глаза.

– Слезьте с меня, черт возьми! Со мной все в порядке, – выдавил Конвей.

Могучий практикант, с энтузиазмом делавший ему искусственное дыхание, поднялся на ноги и сказал: