Георгий Бовин - Дети Земли

Потоки косого дождя беспощадно хлестали по ней, образуя мутные ручьи и реки, быстро несущиеся к океану. Ни одно деревцо, ни один кустик не украшал эту бесплодную мокрую пустыню.

Часы проходили один за другим, а картина почти не менялась. В этом медленно вращавшемся, плотно укутанном облаками мире был явный переизбыток тепла. Он предопределял и почти непрерывные дожди и ураганные ветры. Казалось, ничто живое не могло возникнуть и развиться среди этой пляски стихий.

По мере приближения к полюсу стал угадываться наклон оси планеты. Использовать обычный гирокомпас для определения направления меридиана было невозможно, потому что Венера вращалась чересчур медленно. Да и магнитный компас то и дело шалил. Магнитное поле Венеры оказалось гораздо слабее земного, и только система космического и магнитного компасов показывала изменение положения корабля в пространстве от вращения планеты и от движения вдоль меридиана. Это позволяло, хоть и очень не точно, судить о наклоне оси Венеры и о скорости её вращения.

Оказалось, что ось её наклонена к плоскости эклиптики примерно под таким же углом, как ось Земли. Правда, несовпадение магнитного полюса, по которому ориентировались путешественники, с полюсом вращения могло довольно сильно исказить результаты вычислений. Но можно было уверенно сказать, что наклон оси Венеры никак не меньше восемнадцати-двадцати градусов.

Этим открытия не ограничивались: Капитанская дочка подсчитала, что Венера оборачивается вокруг оси за 32,4 земных суток и направление её вращения совпадает с земным.

— Насколько я помню, в году Венеры около 288 земных суток? — спросила Галя Капитанскую дочку.

— Верно.

— Значит, в её году лишь девять дней? Вот так год!

— И совсем не девять!

— Ну хорошо, не совсем девять, чуточку меньше. Что ты придираешься к мелочам?

— Хорошая мелочь — целые сутки! Да ещё когда их всего неполных восемь!

— Девять!

— Неполных восемь!

— Ага, вот я тебя и поймала! — Галя с торжествующим видом схватила логарифмическую линейку. — Смотри: 288, делённые на 32,4, равны 8,88. Значит, всё-таки около девяти?

— Так, так. А что такое 8,88?

— Как что? Число венерных суток в году!

— Врёшь!

— Фу, Маша, не люблю я твоих выражений!

— А я — твоих ошибок. 8,88 — число звёздных суток!

Галя сразу прикусила язык.

— А что такое звёздные сутки? — заинтересовалась Ольга Александровна.

— Это время оборота планеты вокруг оси. А солнечные, обычные сутки — это время от полудня до полудня.

— А разве это не всё равно?

— Нет, конечно! Солнечные сутки больше звёздных. Чтобы стать по отношению к Солнцу в то же положение, что и предыдущий полдень, планета должна повернуться на целый оборот да ещё на угол, на который она переместилась за сутки, по орбите. Земля за это время проходит дугу меньше градуса, поэтому разница между солнечными и звёздными сутками на ней всего четыре минуты. Венера же за свои солнечные сутки перемещается по орбите почти на 46 градусов, и они длиннее звёздных на четверо с лишком земных суток.

— Так сколько же в конце концов времени длятся солнечные сутки на Венере? — вскричала окончательно сбитая с толку Ольга Александровна.

— 36,5 земных солнечных суток!

Ольга Александровна схватилась за голову…

Галя поняла свою оплошность задолго до конца Машиных поучений. И на этот раз Капитанская дочка оказалась непогрешимой.

Так был установлен наклон оси и продолжительность суток на Венере. Их величина не удивила астрономов «Урана», но тем не менее они были взволнованы до предела: подтверждались ранние догадки и предположения.

Очень медленное вращение Венеры наряду с достаточно большим наклоном оси вызывало чрезмерное нагревание её летнего полушария и дневной стороны, в то время как зимнее полушарие и её ночная сторона сильно переохлаждались. Чудовищные ветры стремились уравнять температуру между нагретыми и холодными областями планеты.

Как ни странно, но нужно было ждать, что на зимнем полушарии планеты климатические условия окажутся не менее суровыми, чем на Земле. Однако это, как и многое другое, требовало подтверждения. В ближайшие часы Венера должна была раскрыть перед путешественниками свои самые сокровенные тайны.

Глава 6

У ЦЕЛИ

Мир был бы слишком тесен, если бы он не доставлял материала для исследований мудрецам всего мира.

Чем ближе подлетал корабль к полюсу, тем всё хуже и хуже работал магнитный компас.

Настал момент, когда его картушка беспомощно заметалась в котле нактоуза. Очевидно, корабль проходил вблизи магнитного полюса планеты. Пришлось держать «Уран» на курсе исключительно по космическому гирокомпасу. Когда магнитная буря кончилась, корабль уже мчался к экватору.

Внизу по-прежнему тянулась унылая коричневая суша, местами гладкая, местами испещрённая стадами плоских красно-коричневых валунов. По ней в одинаково отлогих берегах струились мутные ручьи и реки, ещё более усиливавшие однообразие пейзажа.

В этой части Венеры, куда поступало сравнительно мало тепла извне, не было устрашающих ураганов, которые так поразили путешественников при первом знакомстве с планетой. Но всё же по земным масштабам ветер был сильным.

Неожиданно впереди снова показалось море. Оно ничем не отличалось от покинутого несколько часов тому назад.

— Ну вот, суша и позади. Как же мы её назовём? — спросил Николай Михайлович у Белова, стараясь сделать простодушную мину, отчего его лицо перекосила неопределённая гримаса.

— Мне кажется, что самое правильное — назвать её по месту расположения: Южным материком, — ответил Игорь Никитич, с удивлением наблюдая за ужимками Николая Михайловича и стараясь понять, куда он клонит.

— А почему бы вам не присвоить ей чье-нибудь имя? — вкрадчиво спросил Синицын, в свою очередь следя за Беловым.

— Что-то я вас плохо понимаю, Николай Михайлович! — произнёс Игорь Никитич, пряча улыбку. — Назвать новую землю именем кого-нибудь из членов экипажа — нескромно, а присваивать ей имя учёного, не имеющего прямого отношения к открытию, — значит оказать и ему и себе величайшее неуважение.

Синицын удовлетворённо кивнул и открыл было рот для нового «коварного» вопроса, но тут из фотолаборатории пулей вылетела Галя, держа в руках проявленный снимок.

Оглядевшись, она бросилась к Игорю Никитичу.

— Смотрите, смотрите, ведь это растения! — закричала она, тыча пальцами в фотографию.

Игорь Никитич осторожно взял ещё мокрую карточку. С неё смотрел унылый ландшафт Южного материка. Но острый взгляд учёного сразу схватил особенность снимка. Плоские камни, на глаз более светлые, чем окружающий грунт, на снимке были почти чёрными.