Юрий Никитин - Последняя крепость

Ваучер заметил:

– Но мы тоже господствуем.

– Мы – это все человечество, – отрезал Файтер. – Все, что есть в США, все открыто всему миру. А Израиль сам постоянно подчеркивает свое противопоставление остальным людям, называя их народами гоев! Мы над этой причудой лишь снисходительно улыбались, пока евреи были в рассеянии и пока Израиль был слаб, но теперь… кто знает, не планируют ли раввины Иерусалима истребить все человечество и заселить планету одними евреями, как им завещано в их чертовых талмудах?

Он чувствовал, что зол, заметили и другие, Ваучер взглянул растерянно, а Гартвиг одобрительно, даже в глазах госсекретаря промелькнула тень удовлетворения.

Олмиц спросил почти весело, явно стремясь разрядить напряжение:

– Вы ли это, господин президент?

Файтер перевел дыхание, но кровь стучит в виски, он ответил все так же жестко:

– Оба моих деда пали в боях за освобождение Германии от фашизма, а вы хотите, чтобы я закрыл глаза на фашизм в Израиле? Более того, на расизм?.. Никогда, никогда, никогда не перестану бороться против идеи, что кто-то выше другого всего лишь по крови, по рождению, по принадлежности к какой-то нации! Именно за это мы стерли с лица земли германский фашизм. Только за то, что в Германии считали немцев благородной расой, а остальных – нет. И что же, я должен смириться с тем, что подобное о себе заявляет Израиль?

Гартвиг сказал с двусмысленной улыбкой:

– Вообще-то первыми это сказали евреи. А когда немцы вздумали подхватить идею и примерить к себе, евреи тут же натравили на Германию весь мир… Мы, старшее поколение, хорошо помним то, что уже вытравили из мозгов юного поколения: Вторую мировую у нас, как и всюду, называли еврейской войной, войной за еврейские интересы…

Он умолк, лицо стало серьезным. Файтер вздохнул, оглядел собравшихся за столом. Все подтягиваются, серьезнеют, в глазах появляется что-то такое, что простой человек, воспитанный на газетных клише, не в состоянии и вообразить: просветленность, убежденность в необходимости бороться за правое дело.

Израиль, говорят их взгляды и лица, должен исчезнуть. И как государство, и как идея. Впервые совпали, казалось бы, несовместимые идеи: военные, политические, нравственные. С военной точки зрения не должен существовать на планете регион, скрытый от абсолютного контроля и тотальных проверок со стороны американских органов. Если раньше танковый завод по размерам был равен городу средней величины, то очень скоро боевые нанороботы будут производиться на мини-заводе размером с картонную коробку. Нужно успеть разоружить армии по всему миру, уничтожить все арсеналы, а все работы в научно-исследовательских центрах поставить под строжайший и постоянный контроль с постоянным наблюдением за руками работников через особые видеокамеры.

И наконец, доводы с нравственной стороны, которую, по расхожему мнению, политики не принимают во внимание. Это, конечно же, ложь, запущенная в обращение самими политиками, которым важнее, чтобы о них думали как о прожженных циниках, считающихся только с реалиями, такие, мол, не прогадают. На самом же деле в политику чаще всего идут как раз самые возвышенные романтики, не потерявшие надежды собственными усилиями сделать мир лучше и чище.

Этих политиков с самого начала возмущали расистские законы в Израиле, но приходилось молчать, трезво считаясь с обстановкой в мире, который контролируют евреи. Но мир меняется, и точно так, как наконец-то насытившийся мир вдруг начал заботиться о здоровье, чего из-за более важных дел простого выживания никогда не делал, так и народы, наконец-то добившись у себя свобод и достойной жизни, начали оглядываться по сторонам и стараться помочь жить достойно и другим.

И нет человека на планете, который согласился бы с тем, что евреи – богоизбранный народ, а вот он – говно, так как всего лишь немец, француз, араб, русский, поляк, турок или мексиканец. Ни один, даже самый спившийся бомж и алкаш, умирающий от передозировки, не согласится, что он говно от рождения, а гордо скажет, что и он бы мог стать величайшим ученым или человеком искусства, но вот родители, улица, семья, собутыльники…

И когда люди, уже сытые и благополучные, начали осматривать всю планету, большинство спотыкается об Израиль.

Глава 11

Появился дюжий сержант в форме морской пехоты, опустил на середину стола огромный поднос с множеством разнообразных бутербродов.

Ваучер уточнил быстро:

– А кофе нам дадут?

Сержант кивнул, Олмиц сказал очень серьезным голосом:

– В целях секретности заседания всему персоналу вырезали языки и прокололи уши.

Ваучер спросил испуганно:

– Правда, что ли?

Олмиц кивнул на невозмутимого Гартвига:

– Спросите у него, это его команда.

Ваучер повернулся к военному министру, тот развел руками:

– Государственная необходимость. Все ведь знают, насколько вы болтливы.

Ваучер смотрел по сторонам ошалело, Герц первым не выдержал и начал улыбаться, Ваучер с облегчением вздохнул и замахал руками:

– Что вы меня все обманываете? Нехорошо так поступать со старым человеком. У меня чуть сердце не выскочило!.. Мне двойной кофе. Без сахара.

– Но с молоком? – спросил Олмиц. – С вашим сердцем…

– Дотерпит до того дня, – заверил Ваучер, – когда железное смогут ставить с долговременной батарейкой, а не с той, что сейчас в продаже…

Сержант, улыбаясь одними глазами, принес гигантский кофейник и кувшин молока. Все принялись разливать каждый себе сам, тем самым подчеркивая сверхсекретность совещания, закрытость, как в высших эшелонах масонской ложи.

Олмиц, демонстрируя заботу о Ваучере, подлил ему молока в чашку, как только тот отвернулся, после чего Ваучер поднял возмущенный крик. Файтер посматривал на всех испытующе, стараясь не делать этого открыто. Чувствуется нервозность, то и дело слышатся неловкие смешки. Среди присутствующих есть евреи, но это, так сказать, эллинизированные евреи, которые стыдятся родства с расистскими элементами среди своего народа и больше других заинтересованы, чтобы их выкорчевать. Есть полукровки, а есть, как говорят, самые опасные: чистокровные неевреи, но женатые на еврейках. Это та пятая колонна, которой больше всего страшатся в любом государстве.

Еще только угадывая впереди неизбежное столкновение с Израилем, ряд политиков полгода тому развернули кампанию за ужесточение мер к Израилю. Первый серьезный кризис отношений между США и Израилем возник, когда Израиль начал продавать Китаю и другим странам высокотехнологичное оружие. Если бы дело касалось только израильских разработок, США не сразу б нашли, к чему придраться, но в проданных гиперзвуковых истребителях нового поколения оказались использованы секретные разработки американских ученых, работающих на оборону. Это и стало поводом, после чего США потребовали полного прекращения подобных поставок.