Стивен Кинг - Мертвая зона

Теперь страх уже точно владел ею. Он медленно расползался по ее животу, словно холодная вода. Рука ее поднялась к горлу, и она уставилась на него, почти как загипнотизированная. В его глазах было то же выражение, та же холодная издевка, как в тот вечер, когда он сражался с колесом. Что произошло с тобой, Джонни? Что ты такое? Глаза его потемнели, и из голубых стали почти фиолетовыми, казалось, он находился далеко. Ей хотелось бежать от него. Даже в самой комнате потемнело, как будто он разрывал ткань реальности, отъединяя прошлое от настоящего.

– Оно соскользнуло с твоего пальца, – сказал он. – Ты укладывала его бритвенные принадлежности в один из боковых кармашков, и оно просто соскочило. Ты не сразу заметила пропажу, а потом подумала, что оно где-то в номере. – Он засмеялся, это был высокий, звенящий, ломкий звук – не обычный смех Джонни, а холодный… холодный. – Да уж, вы вдвоем вывернули ту комнату наизнанку. А ты его упаковала. Оно до сих пор лежит в кармашке чемодана. Все это время там пролежало. Поднимись на чердак и посмотри, Сара. Увидишь.

За дверью в коридоре кто-то уронил стакан или что-то еще и удивленно чертыхнулся. Джонни посмотрел на дверь, и глаза его посветлели. Затем он перевел взгляд на Сару, увидел ее застывшее лицо с широко раскрытыми глазами и озабоченно насупился.

– Что? Сара, я сказал что-то не то?

– Откуда ты узнал? – прошептала она. – Откуда ты узнал все это?

– Не знаю, – сказал он. – Сара, извини, если я…

– Мне надо идти, Джонни, у меня ведь Денни оставлен с чужой женщиной.

– Хорошо. Извини, Сара, что я расстроил тебя.

– Откуда ты узнал про мое кольцо, Джонни?

Он лишь покачал головой.

Она оставила Денни у миссис Лабелл, так что в доме, когда она вернулась, было пусто и тихо. По узкой лестнице она поднялась на чердак и, повернув выключатель, зажгла две свисавшие с потолка голые лампочки. Их вещи были сложены в углу, на оранжевых чемоданах – туристские наклейки из Монреаля. Чемоданов было три. Она открыла первый, прощупала кармашки на резинке и ничего не нашла. То же было со вторым. То же и с третьим.

Она глубоко втянула воздух и выдохнула, чувствуя себя как-то глупо и слегка разочарованно, но в основном облегченно. Необыкновенно облегченно. Никакого кольца. Извини, Джонни. Но с другой стороны, нечего извиняться. Иначе все выглядело бы страшновато.

Она начала укладывать чемоданы между высокой стопкой старых учебников Уолта времен колледжа и напольной лампой, которую когда-то уронила собака и которую Сара не решалась выбросить. И когда она уже отряхивала руки, собираясь уйти, где-то глубоко внутри еле слышно зашептал голосок: «А искала-то ты поверхностно, так ведь? На самом деле ты вовсе не хотела ничего найти, правда, Сара?»

Да. Да, она действительно ничего не хотела найти. И если голосок считал, что она снова откроет все эти чемоданы, то ошибался. Она опоздала уже на пятнадцать минут забрать Денни. Уолт должен был привезти к ужину одного из старших партнеров своей фирмы (очень важное дело), к тому же она собиралась ответить на письмо Бетти Хэкмен из Корпуса мира в Уганде – не успев вернуться оттуда, Бетти выскочила замуж за сына невероятно богатого коневода из Кентукки. К тому же ей нужно еще убраться в обеих ванных комнатах, уложить волосы и выкупать Денни. У нее действительно слишком много дел – где там копаться на этом душном, пыльном чердаке.

И тем не менее она вновь открыла все чемоданы и на сей раз тщательно обыскала боковые кармашки и в самом углу третьего чемодана нашла свое обручальное кольцо. Она поднесла его к одной из голых лампочек и прочитала выгравированную на внутренней стороне надпись, такую же четкую, какой она была в тот день, когда Уолт надел кольцо ей на палец: УОЛТЕР И САРА ХЭЗЛИТ – 9 ИЮЛЯ 1972.

Сара долго смотрела на кольцо.

Потом уложила обратно чемоданы, выключила свет и спустилась по лестнице. Сняла пропылившееся льняное платье, надела брюки и легкую кофточку. Сходила к миссис Лабелл, жившей в том же квартале, и забрала сына. Когда они вернулись домой, Сара посадила сына в гостиную, где он стал ползать, а сама принялась готовить мясо и чистить картошку. Поставив мясо в духовку, она зашла в гостиную и увидела, что Денни уснул на ковре. Подняла его и отнесла в кроватку. Затем стала чистить туалеты. И несмотря ни на что, несмотря на приближавшееся время ужина, не переставала думать о кольце. Джонни знал. Она даже могла определить момент, когда он узнал: это произошло, когда она поцеловала его перед уходом.

При самой мысли о нем ее охватывала слабость и какое-то странное чувство, но она не могла бы сказать – какое. Все как-то смешалось. Его чуть кривая усмешка – такая же, как прежде; его совершенно изменившееся тело, такое худое и истощенное; его волосы, безжизненно лежавшие на голове, – все так разительно отличалось от того, каким она его помнила. И ей ведь захотелось поцеловать его.

«Перестань», – пробормотала она про себя. В зеркале ванной собственное лицо показалось ей чужим. Возбужденное и разгоряченное и, скажем честно, – сексуальное.

Ее рука сжала кольцо в кармане брюк, и, почти не осознавая, что делает, она бросила его в чистую, голубоватую воду в унитазе, настолько сверкавшем чистотой, что если мистер Тричес из фирмы «Бариболт, Тричес, Мурхаус и Гендрон» захочет во время ужина сходить в туалет, его не покоробит неприглядная грязь на стенках унитаза, а кто знает, что может стать препятствием на пути молодого человека к тому, чтобы сделать адвокатом могущественных людей, верно? Кто вообще что-либо знает в этом мире?

Раздался легкий всплеск, и кольцо, медленно переворачиваясь в прозрачной воде, пошло на дно. Ей показалось, что она услышала, как оно звякнуло, ударившись о фаянс, но, возможно, ей это лишь почудилось. В голове у нее стучало. Там, на чердаке, было жарко, душно и пыльно. Но каким сладким был поцелуй Джонни. Каким сладким.

Не раздумывая (и таким образом не давая рассудку взять верх), она протянула руку и спустила воду. Раздался шум и грохот воды. Возможно, он показался ей громче, чем на самом деле, так как глаза ее были зажмурены. Когда она их открыла, кольцо исчезло. Оно однажды потерялось и теперь потерялось вновь.

Внезапно она почувствовала слабость в ногах и, присев на край ванны, закрыла лицо руками. Свое разгоряченное лицо. Она больше не пойдет к Джонни. Не следовало этого делать. Она только расстроилась. Уолт привозит домой старшего партнера, у нее есть бутылка «Мондави» и серьезно ударившее по семейному бюджету жаркое – вот о чем ей следует думать. Ей следует думать о том, как она любит Уолта, и о Денни, спящем в своей кроватке. Ей следует думать о том, что, сделав выбор в этом безумном мире, ты вынуждена жить с этим выбором. Больше она не будет думать о Джонни Смите и его кривой, такой обаятельной усмешке.