Обратный отсчет: Равнина - Токацин
— Объясни Гору, что мы — не Бронны, — вмешался Вепуат, положив руку на приклад плазмомёта. — И постоять за себя можем. Если бы мне дали хоть раз выстрелить с правильной точки…
Айзек болезненно поморщился.
— Нас тут четверо, Вепуат. Ты предлагаешь объявить войну нескольким миллионам?
Разведчик фыркнул.
— Они и так не живут мирно. Подождём, пока влезут на холм и натыкают копьями в нас? Тогда-то мне позволят пострелять?
Гедимин задумчиво сощурился, невольно оглянувшись на сфалт. «Несколько миллионов? Один хороший „Гельт“… хотя — зависит от плотности населения…»
— Не спускайтесь с холма до завтра, — сказал Гор в наступившей тишине. — Я не поведу вас никуда. Если нужны какие-то звери, их привезут.
Теперь уже фыркнул Гедимин.
— Где мои образцы минералов? «Привезут», sa hasu…
— Гедимин! — Айзек укоризненно покосился на него. — Здесь не Земля, и скоростного транспорта нет. Как и сетевой связи. Спасибо, что вмешался, Гор. Мы будем осторожны.
Они вдвоём вышли из лаборатории. Гварза смерил Гедимина и Вепуата угрюмым взглядом и скрылся за переборкой. Разведчик громко фыркнул.
— Осторожны! Столько разговоров, будто у каждого из этих дикарей «Теггар» в штанах. Мы вдвоём, думаю, разогнали бы всю орду, не оцарапав скафандров. Никакой работы в таких условиях…
Он растянул над крышкой корзины защитное поле и осторожно просунул под него руку. Гедимин подошёл ближе, держа «арктус» наготове. Разведчик отсоединил верхнюю часть корзины и отложил её в сторону. В нижней остался большой ком гравия, непонятно чем удерживаемого вместе. Гедимин не сразу разглядел волокнистые структуры, проступающие над камнями.
— Я думал сначала, у них примитивные трахеи, — вслух рассуждал Вепуат, просвечивая комок сигма-сканером; на экране проступала сложная структура с лучевой симметрией. — А тут мембраны и клапаны… ого! Ничего себе тяга…
Датчик, неосторожно поднесённый к просвету между камнями, подлетел на десяток сантиметров. Вепуат поймал его и закрепил понадёжнее.
— Я видел эти штуки под землёй, — вспомнил наконец Гедимин смутные приплюснутые тени на экране сканера. — Но те были крупнее… в основном.
— Были и крупные, — согласился Вепуат, осторожно тыкая между камнями палочкой, и попытался достать камешки из сети волокнистых отростков. Поддавались они очень неохотно. Вепуат показал Гедимину почти высвобожденный обломок — из «корня» к нему тянулось два десятка тонких волоконец, уходящих глубоко в поры.
— Питается, — пояснил разведчик. — Почвы тут, считай, нет, но все как-то приспособились. А гумус, видимо, не сохраняется из-за огненных дождей…
«Интересно, как в таких условиях выглядит земледелие,» — подумал Гедимин, вспоминая обрывочные кадры из видеолекций — что-то про ковыряние земли ручной лопатой и острым лемехом. «Учитывая дожди… да, не очень понятно, как аборигены здесь выживают. Выедают дерево изнутри?»
— Оч-чень интересно, — пробормотал Вепуат, глядя на экран сканера. — Нет, ожидаемо, но всё равно интересно. Оно забирает все три окислителя. Не один, как местные разумные, а все три. Всё-таки… я сомневался, но, видимо, зря. Бронны и Скогны — не аборигенные виды. Два вида от одного корня и из одной местности… Надо же было выбрать для жизни такой климат!
…Тонкая желтоватая пластинка опустилась на дно кюветы, и газ зашипел, оседая. Гедимин смотрел, как поверхность металла покрывается рыхлым рыжеватым налётом, и улыбался. Он понятия не имел, что это за налёт, и будет ли у этой реакции хоть какое-то применение, — но в кювете шёл явный процесс окисления, и мир становился понятнее. «Щелочной металл и газ-окислитель. Соль на выходе. Отлично…»
— Что это у тебя? — с усталым любопытством спросил Айзек, проходя мимо стола. — Надеюсь, реакция под контролем?
— Окисление, — отозвался Гедимин, пропустив подколку мимо ушей. — Анализатор не опознаёт здесь ни одну частицу — но заряд у них всё-таки есть…
— Глубоко копаешь, — пробормотал Айзек. — Спать пойдёшь?
— Подожду до темноты, — отозвался Гедимин, направляя сканер на практически разъеденную пластинку металла. — Неохота терять светлое время.
Айзек еле слышно хмыкнул.
— Не думал, что на лабораторию без окон влияет освещённость снаружи. Но — тебе виднее. Ночью Кенен перегоняет машину — проследи, чтобы все твои пробирки были закрыты и зафиксированы.
…Гедимин, тяжело опираясь на столешницу, распрямил спину. Плечи ныли, в затылке ломило, — давно ему не приходилось отрабатывать две смены подряд, и всё же он едва заметно ухмылялся, когда смотрел на запечатанные колбы и пустые кюветы. «Окисление и восстановление, мать моя пробирка. То же, что и везде. Не без местных штучек, но в целом — всё проясняется. Надо посмотреть, не обладает ли та рыжая соль вязкостью, и какова она в расплаве…»
Он остановился у литейной станции. Отливка — короткий стержень из рэссены — давно остыла, но её поверхность ещё оставалась ярко-синей, без серой плёнки окислов. Гедимин вспомнил все недавние опыты с рэссеной и задумчиво сощурился. «Не сталемедь. Сталеалюминий, вот что это. Высочайшая коррозионная стойкость. Ненамного уступает благородным металлам.» Он огляделся по сторонам и, сняв с плеча сфалт, осторожно вскрыл корпус реактора. Зелёный свет ударил ему в грудь, в непроницаемые пластины скафандра. Гедимин аккуратно пристроил новый «стержень» в пустое гнездо и закрыл корпус. «Последнее испытание — радиационная коррозия и заражение. Через сут… двадцать четыре часа проверить.»
Часть 2
6–10 день месяца Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли — Сердце Пламени
6 день Мысли, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли — Сердце Пламени
Труднее всего было отучить себя резко подниматься на ноги — не всегда Гедимину удавалось вовремя вспомнить, где он находится. С досадливым вздохом вернув на место приподнявшийся купол шатра (кости-опоры от неосторожного рывка повылетали из пазов, и не сразу сармат нашёл, куда их вставлять), он выбрался наружу, к багровому свету трёхногих фонарей. Что-то волокнистое зашевелилось под ладонью, Гедимин отдёрнул было руку, но, приглядевшись, увидел траву — из гравия снова торчали вееровидные листья лиловых и красных огнелюбок.
