Манекен за столом (СИ) - Гуцу Юрий Павлович
Может, здесь было и хорошо, но мне не этого хотелось. А ещё Лагуна с Мимикой упорно молчат и только переглядываются. Я обрадовался, когда меня кто-то позвал. Меня звали от столиков. Там сидели Корка, Фат, Дар, Топ и… изъян, я даже глазам своим не поверил.
— Бум! — заорал я, раскидывая руки. — Ты ли?
Бум легко вскочил, он вообще очень подвижный.
— Ну, ну, здорово, Пик! — говорил он, хлопая меня по плечу.
— Откуда ты здесь? — спросил я.
— Я проездом.
— Всё ездишь?
— Конечно.
— Нравится?
— Да!
— Это хорошо.
— О да, это очень хорошо! — согласился Бум.
Он, как обычно, сиял улыбкой, и зубы у него были крупные, и улыбка освещала смуглое лицо этого парня, и волосы курчавились, как прежде. Я очень давно его не видел.
— Я мимо ехал, — сказал Бум. — Хотел к тебе, и встретил их. — Он показал на Корку. — И они сказали, что ты придёшь сюда.
— Правильно, — сказал я.
Я прикрыл глаза.
Мне вдруг стало невыносимо скучно. Это тот красавчик бармен навеял. Мне стало так тоскливо. Вот приехал Бум. Он отличный друг. Он многое может понять. А я не знаю, что сказать. Я совсем не знаю, о чём его спросить. Он работает. Живет в столице. Наверно, у него есть подруга, самая лучшая из всех его подруг, и они, может быть, поженятся.
— Бум, — сказал я, просунув два пальца под бокал и приподнимая его. — Давай, пропажа! За встречу!
— Будь здоров, — сказал Бум, оживлённо блестя глазами.
Ну вот, сказал я себе, может, полегчает. Я выпил бокал чего-то очень крепкого. Топ молча протянула мне какие-то стручки, которые ели все вокруг. Я взял два стручка, разом сунул их в рот и стал жевать. Они были ничего, съедобные.
Дар, Корка и Фат о чём-то говорили между собой, но я даже не вслушивался. Я сказал Топ — только потому, что она посмотрела на меня в тот момент:
— Идём со мной.
— Ты хочешь пригласить меня потанцевать? — спросила она.
Я неопределённо крутнул головой, взяв её за руку.
— Куда вы? — спросил Бум.
Он взял Топ за другую руку и, подержав, отпустил.
— Я знаю, куда вы, — сказал он. — Я скоро тоже приду. Только поговорю с Лагуной.
Я кивнул и повёл Топ за собой.
Шедевр с подругой сидели одни за столиком. Шедевр сидел за столиком, как за блюдцем.
— Мы к вам, — сказал я.
Шедевр кивнул, а его подруга улыбнулась. Это была та самая женщина, что на пляже днём. Она была очень красива.
— Чтобы долго не думать, выпьем, — сказал я.
Шедевр опять кивнул, и мы выпили. На столе не было никаких стручков, но зато была аппетитного вида плоская рыба на блюде, залитая красным соусом.
Рыба была нетронута, и я захотел есть, придвинул к себе блюдо и стал есть рыбу.
Я вспомнил о Топ, предложил и ей, но она почему-то отказалась. Странно, подумал я, рыба такая вкусная. Я вдруг осознал, что пьян, и стал есть медленнее. Шедевр молча исподлобья смотрел на меня.
— Чего уставился? — сказал я с набитым ртом. — Голодный я. — Я проглотил кусок, вытащил кипу салфеток и всеми отёр рот и руки, вымазанные в красном соусе, и бросил их, скомканные и испачканные, на стол.
— Запить надо, — заявил я.
— Эх, Пик, — сказал Шедевр, и мы с ним выпили.
— А вы не пьёте? — спросила женщина Топ.
— Немножко.
— Выпейте со мной, — сказала женщина. — А то Шедевру со мной скучно.
Шедевр покосился на неё, но ничего не сказал, и она легонько столкнула с Топ рюмки.
— Как ты живёшь? — спросил Шедевр.
— Что?
— Я спрашиваю, как ты поживаешь?
— Ты серьёзно?
— Да.
— А ты как думаешь?
Шедевр промолчал. Он очень умён, этот гигант, и проницателен. Когда-то мы все были вместе. Какая-то пелена застилает мне глаза. А сейчас я не могу уговорить Лагуну сходить в джунгли.
Мною овладело ностальгическое настроение. Как вернуть то, что было?
То время, когда мы зависали по всему побережью до самых портов в одну сторону и до курортов, самых роскошных курортов в мире, в другую сторону, и танцевали возле увеселительных заведений в надежде рукопожатия, и дружили со всеми компаниями, и те постоянно ходили жестоко обманутые, потому что Шедевр входил в тело, начинал наливаться соками, и всё побережье трепетало перед его именем, и мы были дерзкие, и наглые, и циничные, и смотрели на всё прямо, и готовы были умереть друг за друга, время презрения ко всему лживому, фальшивому, лицемерному действительно было праздником.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Каждый праздник был так прекрасен, что казался неповторимым.
Больше этого не будет никогда.
Кажется, Шедевра тоже охватило что-то в этом роде, потому что он поволок меня к стойке, и красавчик бармен нас безупречно обслужил. Мы расправились со своими порциями и пошли вниз, чтобы выпить там.
К нам присоединился Бум, как и обещал. По-моему, он стал каким-то сдержанным. Ему это не идет. Глаза у него в любом состоянии сумасшедшие, и когда поведение не приближается к буйному, получается диссонанс.
— Что ты так на меня смотришь? — спросил Бум. — Просто я трезвый.
— Негодяй, — сказал я. — Как ты смеешь?
— А с кем пить?
— Что, не с кем?
— Не с кем.
Внизу было по-прежнему пусто. Штамп тоже попытался нас идеально обслужить, но все разлил.
— Сядем, — сказал Шедевр, не обратив на это внимание.
Новенькая лестница заскрипела, и Лагуна виновато подсел к нам.
Шедевр прищуренным глазом оглядел каждого из нас и стал медленно разливать по бокалам.
— Первый тост, — сказал он. — Кто?
— За то, что было, — сказал я. — За то, что ушло.
— Идет, — сказал Шедевр, и все присоединились.
Бум поморщился.
— Почему ушло?
— Ладно, помолчи, — сказал Шедевр.
Мы надолго замолчали. Неловкости от молчания не было.
— Знаете, друзья, а я уезжаю, — хлопнул вдруг Лагуна.
Мы молча уставились на него.
— Ты что-то сказал? — вкрадчиво осведомился я.
— Я… это, — сказал Лагуна растерянно. — Уезжаю я!
— Куда это? — ласково спросил я.
— С астрономами. В эти, как их, горы. Наблюдать за иными мирами.
Я помолчал, а потом растерянно сказал:
— Ты так, да?
— С каких это пор ты интересуешься другими мирами? — спросил Бум.
Он ничего не знал, и я наступил ему на ногу. Бум очень удивился, но больше не спрашивал.
— Иные миры… — сказал Лагуна, закатив глаза.
Мы стали прятать взгляды. Мы с Бумом стеснительно смотрели в сторону, только Шедевр насмешливо продолжал изучать романтика Лагуну.
— Да… — сказал он. — Вы, ребята, даёте. А как же побережье?
— Какое там побережье…
— Дело, конечно, твоё, — сказал Шедевр. — А ты, Пик, что намерен делать? Случайно не уезжаешь тоже?
— Да нет, — сказал я. — Не уезжаю. — Я подумал, что совсем не знаю, чем занимается Шедевр там у себя в столице. Не спрашивал никто из нас. А сам он молчит. Он хитрый, змей. Скрытный.
— Удачи тебе, — сказал Шедевр, поднимая бокал.
Мы выпили.
— Чем будешь заниматься? — спросил Шедевр.
— Найдется, чем.
Шедевр неопределённо хмыкнул и больше ни о чём не спрашивал, задумавшись о своём.
— Что у вас за торжественное настроение? — спросил Бум.
Мы снова выпили, ни за что. Лицо у меня начало деревенеть. Но до нужного состояния ещё далеко.
— Я проведаю свою малышку, — сказал Шедевр. — Её нельзя надолго оставлять. — Он тяжело поднялся и, тяжело ступая, ушёл.
— Так, значит, — сказал я Лагуне. — Бежишь. Оставляешь меня.
— Ну что ты говоришь такое, — сказал Лагуна. — При чём здесь…
— Ладно, я понимаю, — сказал я. — Я так. А в джунгли мы так и не сходили.
Лагуна виновато улыбнулся и обезоруживающе пожал плечами.
— Так сложилось, — сказал он. — Да и стоило ли?
— Нет, — сказал я несогласно. — Ты не говори. Ещё как стоило.
Лагуна вздохнул, не отпираясь. Бум потихонечку пропускал бокал за бокалом. Ему было неловко быть таким трезвым. Он старался.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})— А как ты, Бум? — спросил я. — Всё молчишь и молчишь. Будто подменили.