Георгий Гуревич - Приглашение в зенит (авторский сборник)

— А зачем же ты повелел в муках рожать детей своих? — попрекнул я Бхагу, снова цитируя Библию.

Допустим, Ева провинилась перед тобой, разочаровала, таблицу умножения выплюнула, а внучки‑то ее за что страдать должны?

— Опять клевета! — пожал плечами Бхага. — Я повелел в муках рожать? Да ничего подобного. Тут не ко мне претензии предъявляйте, к Дарвину с его естественным отбором. Ведь внучки‑то жили не на Райском острове, на материке, а в ту пору тигры, слоны и носороги еще не числились в Красной книге. Рожали легко широкобедрые, без всяких мук рожали, но они плохо бегали, неуклюже, чаще попадали в когти, чем длинноногие. Вы же до сих пор считаете длинноногих красавицами, восхищаетесь: “Ах, какие длинные, какие стройные ножки!” “Едва ль найдешь во всей России ты пару стройных женских ног!” Ну вот природа и отобрала, естественно, стройноногих, узкобедрых, туго рожающих Они‑то и подняли крик: “Ах, дети портят фигуру! Ах, достаточно одного ребеночка, скажите спасибо и за одного!” Девственность возвели в культ, храмы весталок понастроили. Бездетность! — ставка на вымирание, тоже мне идеал!

И в результате, сам можешь догадаться, род людской начал иссякать. Времена были дикие, тигры невоспитанные, в клетках еще не сидели в зоопарках. Плохо бегали не только широкобедрые, но и маленькие детишки, они попадали в когти чаще. Физиология женщины как рассчитана? Десять родить в среднем, чтобы из десяти хоть двое смогли вырасти, потомство дать. А тут вместо десяти один

Понял я, что надо мне вмешаться, принять меры против этой эпидемии бездетности. И не только о количестве позаботиться, но и о качестве, так, чтобы каждое новое поколение было лучше предыдущего.

И, переходя на торжественный библейский стиль, Бхага заключил горделиво:

— И была ночь, много — тусклых ночей, и был день седьмой. И на седьмой день создал Господь Бог любовь, и увидел дела рук своих, и сказал: “Это хорошо!”

— Это ты придумал хорошо, — согласился и я, смертный.

Глава 5. ВЫБОР

О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! Глаза твои как два голубя, волосы подобны козочкам, спускающимся с горы, зубки — белоснежные ягнята, вышедшие из реки, один к одному, словно одна мать их родила. Алая лента — уста твои, а речь твоя слаще меда.

Песня Песней

— С любовью это ты придумал хорошо, — повторил я. — Красиво придумал. Но я не совсем понимаю, при чем тут улучшение рода человеческого?

— Вот тебе на! — подивился Бхага. — Неужели такие вещи надо объяснять специалисту–психологу, кандидату наук? Любовь — это и есть выбор. Невеста–девушка выбирает отца для своих детей, самого наилучшего, самого подходящего. Всех прочих гонит с яростью, с презрением, всех, кроме одного–единственного, своего избранника. Недаром же изнасилование считается у вас, у людей, самым противным из преступлений. Девушку ограбили, у нее отобрали самое важнейшее жизненное право — право выбрать подходящего отца своих детей, силой навязывают какого попало, неизвестного, с бездарной или нездоровой наследственностью. И, конечно, вы кидаетесь на помощь… если у вас хоть капля совести осталась.

Мужчина не столь разборчив. Ему и проще найти подругу, и риска меньше. У него хоть сотня детей может быть, вот он и не артачится особенно. Молоденькая, хорошенькая, здоровая, ну и ладно, согласен осеменить. Но у женщины сколько детей может быть? Десяток–полтора во всей жизни, обычно меньше. И каждому надо посвятить по меньшей мере лет десять — двенадцать. Тут осторожность нужна, чтобы не плакаться всю жизнь. Ты вот представь себя на месте девушки–невесты…

— Никогда не мог себе представить, — возразил я с раздражением. — Что за роль? Сиди и жди, чтобы к тебе начали приставать. И еще горюй, если не пристает никто, не соблазнился.

— А ты войди в роль, господин психолог, — настаивал Бхага. — Вообрази: тебе девятнадцать лет, а может, и восемнадцати еще нет. Ты юная, неопытная, людей мало знающая, а спутника надо выбрать на всю жизнь. Смотришь на него и прикидываешь: какие дети будут у вас, стоящая ли достанется им наследственность, и хорошим ли будет он мужем и отцом, сумеет ли вас с детьми защитить и сумеет ли прокормить? И надежный ли он человек, не подведет ли, не передумает ли, не надоест ли ему трудиться шесть дней в неделю, не бросит ли тебя, погнавшись за другой молоденькой, хорошенькой?

— Девушка не рассуждает так цинично, девушка сердцем выбирает, — возразил я с возмущением. Очень не понравились мне эти генетически–экономические расчеты.

— Безусловно, выбирает сердцем, — охотно согласился Бхага. — А сердце‑то как выбирает? Ведь это я программировал сердце девичье, я составлял для него инструкцию, правила выбора суженого. Точнее, не правила, а приметы. Нужны же какие‑то внешние приметы, если рассудок молчит. И сердце девичье знает их отлично.

Первое: приметы хорошей наследственности. Какие? Молодость и красота. Красивый, это и значит здоровый, так организовал я ваш вкус, люди. Молодой — значит, долго проживет еще, не скоро выйдет из строя, много лет будет кормильцем.

— Я знаю тысячи исключений, — не утерпел я. — Знаю хилую молодежь и крепких кряжистых стариков, знаю жалостливых женщин, которые влюбляются в слабых, слабодушных, болезненных, жалких даже, знаю юных красавиц, обожающих седовласых львов.

— Не перебивай ты меня со своей тысячью исключений, — возмутился Бхага. — Ты знаешь тысячу исключений, а я дал правила для миллиардов. Правило гласит: сердце девушки тянется к молодому мужчине, чаще не к ровеснику, не к зеленому юнцу, а к парню постарше ее лет на пять — семь, уже набравшему силу и опыт. Правило второе: признаки для исправления наследственности: ради этого сходятся противоположности. Блондинкам нравятся жгучие брюнеты, брюнетки тают перед голубоглазыми, толстушкам нравятся тощие, костлявым — полные, тем и другим — приезжие–иностранцы. Почему? У непохожих наверняка запас новых генов, они дополнят фонд девушки, исправят недостатки, детишкам предоставят более щедрый выбор генов. И любятся противоположности, стараются обеспечить золотую середину. Такие же правила и с темпераментом: бойкие сходятся с молчаливыми, смиренные с активными.

— Очень уж расчетливо у тебя получается, девушки так не рассуждают. — Я все отстаивал свободу сердца.

— Не рассуждают, но так чувствуют, — сказал Бхага.

— Важно, чтобы любовь была настоящая, — упорствовал я.

— Ну да, настоящая, верная и долгая. Но как ее распознать? Словам поверить? Услышать: “Я тебя люблю больше всех, больше всего на свете, люблю до гроба, люблю больше жизни…” Но ведь слова эти так стерлись от частого потребления. Девальвация у вашего слова “любовь”. Вот представь себе: твердят, твердят, твердят тебе про любовь, твердят в шутку, и всерьез, и от скуки, а ты — девушка — решать должна, распознавать…