Айзек Азимов - Академия на краю гибели

— Удачи, Фаллом, — пробормотал он.

— Благодарю вас всех за то, что вы сделали. Все вы вольны покинуть меня сейчас, поскольку ваш поиск окончен. Что касается моей работы, она тоже будет окончена, и теперь — успешно, — торжественно произнес Дэниел.

Но Блисс всё же сказала:

— Подожди. Это ещё не всё. Мы ещё не знаем, по-прежнему ли Тревайз считает, что лучшее будущее для человечества — Галаксия, а не огромный конгломерат изолятов.

— Он уже объявил своё решение некоторое время назад и высказался в пользу Галаксии.

Губы Блисс сжались.

— Я предпочла бы услышать это от него. Это так, Тревайз?

— А что ты хотела, Блисс? — спокойно ответил Тревайз. — Если бы я высказался против Галаксии, ты могла бы получить Фаллом обратно.

— Я Гея. Я должна знать, что ты решил и причины твоего решения, ради выяснения истины — и ничего более.

— Скажите ей, сэр, — попросил Дэниел. — Ваш разум, как об этом и заботилась Гея, остаётся нетронутым.

И Тревайз сказал:

— Моё решение — это Галаксия. У меня больше нет сомнений по этому поводу.

104

Блисс застыла на время, за которое можно было сосчитать до пяти, причем не торопясь. Казалось, она ждала, пока информация дойдёт до всех частей Геи, и лишь затем спросила:

— Почему?

— Послушай меня, — сказал Тревайз. — Я с самого начала знал, что существовали два возможных будущих для человечества: Галаксия или же Вторая Империя — венец Плана Селдона. И мне казалось, что это взаимоисключающие возможности развития. То есть мы не смогли бы установить Галаксию, если по какой-то причине План Селдона не содержал бы в себе какой-нибудь фундаментальной ошибки. К несчастью, я ничего не знал о Плане Селдона, за исключением двух аксиом, которые лежали в его основе: одна — для возможности рассмотрения человечества как группы случайно взаимодействующих индивидуумов, то есть статистически: в рассмотрение должно быть принято достаточно большое количество людей; и вторая — человечество не должно знать результаты психоисторических исследований, пока эти результаты не воплотятся в жизнь. Уже высказавшись в пользу Галаксии, я понимал, что должен был быть подсознательно уверен в порочности Плана Селдона, а его ошибки могли возникнуть только из-за аксиом, поскольку это было всё, что я знал о нём. Хотя я и не мог обнаружить их ошибочность. Тогда я пустился на поиски Земли, чувствуя, что без нужды её не стали бы так тщательно скрывать. Я хотел выяснить, с какой целью её так прятали. У меня не было реальных причин ожидать, что обнаружение Земли автоматически решит эту проблему, но я был в отчаянии и не мог больше ни о чём думать. Возможно, стремление Дэниела получить ребенка с Солярии усилило мою тягу к путешествиям.

Во всяком случае, мы наконец достигли Земли, а затем и Луны, и Блисс обнаружила сознание Дэниела, которое он, конечно, преднамеренно обнаружил. Она описывала этот разум как нечто не человеческое, но и не относящееся к роботам. Задним числом это утверждение имело смысл, так как мозг Дэниела далеко превосходит мозг любого из существовавших роботов и не должен восприниматься как простой разум робота. Однако он ни в коем случае не напоминает человеческий. Пелорат охарактеризовал его как «нечто новое», и это стало толчком для моего собственного «чего-то нового» — новых мыслей.

Точно так же, как давным-давно Дэниел со своим коллегой выработали четвертый Закон роботехники, более фундаментальный, чем три других, так и я смог внезапно увидеть третью базисную аксиому психоистории, более фундаментальную, чем две другие; настолько фундаментальную, что никто даже и не позаботился упомянуть её.

Вот она. Две известные аксиомы касаются людей, и они основаны на той невысказанной аксиоме, что люди — единственные разумные существа в Галактике и, следовательно, единственные, чьи действия имеют значение для развития истории и общества. Итак, неизвестная аксиома: «В Галактике есть только одно разумное существо и это — Homo Sapiens». Если бы возникло «что-то новое», если бы нашлись другие разумные формы жизни, отличные от людей по своей природе, тогда их поведение не описывалось бы точно математическим аппаратом психоистории и План Селдона не имел бы смысла. Понимаешь? — Тревайз чуть не дрожал от сильнейшего стремления быть правильно понятым. — Понимаешь? — повторил он.

— Да, понимаю, но как адвокат дьявола, дружочек.

— Да? Давай.

— Человек — действительно единственное разумное существо в Галактике.

— А роботы? — предположила Блисс. — А Гея?

Пелорат призадумался, а затем медленно произнес:

— Роботы не играют заметной роли в истории человека с момента исчезновения космонитов. Гея не имела значения до недавнего времени. Роботы — творение человека, а Гея — творение роботов, и роботы и Гея, поскольку они связаны Тремя Законами, не имеют иного выбора, кроме как покоряться воле человека. Несмотря на двадцать тысяч лет работы Дэниела и долгое развитие Геи, одно-единственное слово Тревайза, человеческого существа, могло положить конец и этой работе, и этому развитию. Из этого следует, что человечество — единственный, имеющий значение вид разумной жизни в Галактике, и психоистория остаётся в силе.

— Единственная форма разумной жизни, — медленно повторил Тревайз. — Я согласен. Хотя мы так много и часто говорим о Галактике, что не можем понять, что это ещё не всё. Галактика — это не вся Вселенная. Есть и другие галактики. — Пелорат и Блисс насторожились. Дэниел, как всегда серьёзный, слушал Тревайза, медленно поглаживая волосы Фаллом. — Слушайте дальше, — продолжил Тревайз. — За пределами Галактики находятся Магеллановы Облака, в которые ещё не проникали наши корабли. За ними — другие небольшие галактики, а неподалеку — гигантская Туманность Андромеды, которая больше нашей. И дальше — миллиарды других.

В нашей Галактике развилась только одна форма разума, достаточно мощного, чтобы построить технологическое общество, но что мы знаем о других? Наша может оказаться нетипичной. В некоторых других — возможно, даже во всех — могут быть различные конкурирующие разумные расы, сражающиеся друг с другом, и каждая — непостижима для нас. Возможно, эта взаимная борьба полностью поглощает их внимание, но что, если в одной из галактик какая-либо из рас добьётся преобладания над остальными и затем получит время поразмышлять над возможностью проникновения в другие галактики?

В гиперпространстве галактика — только точка — как и вся Вселенная. Мы не бывали в иных галактиках, и, насколько нам известно, ни один разумный организм из другой галактики никогда не появлялся в нашей, но такое положение вещей может в один прекрасный день измениться. И если пришельцы явятся, они постараются найти способы повернуть каких-либо людей против всего человечества. До сих пор только мы использовали это в наших междоусобных ссорах. Пришельцы, обнаружившие нас разделенными и воюющими друг с другом, смогут покорить нас всех или вообще уничтожить. Единственная надежная защита — установление Галаксии, которая не может обратиться против самой себя, но встретит пришельцев всей своей мощью.