Сергей Лукьяненко - Визиты: Осенние визиты. Спектр. Кредо

Ирина ведь не закричала, шагая с обрыва – навстречу своей седьмой и последней смерти…

– Мартин, ты не оставил нам выхода… – сказал Доггар.

Мартин посмотрел на часы. Доггар тоже считал время – не мог не считать. И он не даст ему шанса достать детонатор. А оставалось еще четыре минуты…

Молния – ветвистая и роскошная, молния в стиле барокко, с финтифлюшками и завитушками, в гроздях шаровых молний, в сполохах синих огней, птицами разлетевшихся по небу, – ударила над самой головой.

И Мартин увидел четко и явственно, как цифры на «Casio-tourist» ускорили бег и за мгновение перескочили на четыре минуты вперед.

Тогда Мартин засмеялся.

Люк был скользким от крови, и руки проскальзывали. Он отворачивал один-единственный несчастный виток больше минуты.

Прежде чем сдвинуть каменную крышку, ему пришлось передохнуть.

– Мартин, сдавайся! – донесся до него голос Доггара. – Твою женщину еще можно спасти! Вставай, мы тебя не тронем!

– Русские не сдаются, – пробормотал Мартин, рывком спихивая люк.

На дне «сейфа» подрагивал шарик золотистого желе. Он светился внутренним светом – чистым и ясным, будто на него падал луч настоящего, земного Солнца.

Мартин подцепил шарик – тот будто сам вкатился на ладонь. Детонатор для человека оказался теплым и мягким, по пальцам от него шло легкое покалывание. Мартин перевернулся на спину.

Белый туман над головой кипел. Ветвились молнии, колотили в вершины черных скал. Временами в тумане возникали прорехи и бешено крутящиеся смерчи. Колючий свет злой звезды пробился в разрыв тумана и уколол Мартина в глаза.

Мартин открыл рот и бросил золотистый шарик на язык.

По горлу покатилась теплая волна.

– Мартин, даем тебе три секунды! Одна!

Самое обидное – он не знал, как быстро подействует детонатор. Сутки, час? Да хоть бы и минута…

– Иринка, я все время не успеваю… – пробормотал Мартин. По телу прошла судорога, и он вдруг увидел чужое солнце сквозь облака.

– Две!

Ему показалось, что тело выворачивается наизнанку – будто отвергая непрошеное угощение, протестуя, всеми своими животными инстинктами цепляясь за простоту и безмятежность человеческого существования. Мартин скрючился, давя тошноту.

– Три!

Сердце гулко стукнуло в груди – и застыло. Мартин лежал, жадно глотая ненужный воздух.

А на вершине холма уже знакомо зашелестело – и туман над головой вспыхнул.

Вначале над Мартином прошла электромагнитная волна. Переливаясь всеми цветами радуги – и уходя в те части спектра, которые не положено видеть рожденному человеком. Потом пошел поток жесткого излучения. Мартин поднял руку и подставил ладонь под поток гамма-лучей. Почувствовал, как они дождем барабанят по коже.

И только потом воздух вскипел, и ударила плазма.

Мартин встал…

…коснулся Ирины – соединяя разорванные ткани, запуская сердце, вычищая из тела продукты распада. Часть нейронов

Библиотеке, и объясняет бывшему завхозу, что расшифровка имен в некрополе – не более продуктивна, чем гадание на птичьих костях…

…сплющивая плазмомет в аккуратный кубик, уминая его

…испугался…

в душу» из альбома «Ультразона» 1999 года, не удержался – и послушал песню вживую…

…отбрасывая все то глупое, пылающее, деструктивное, что

…заглянул в квартиру дяди – тот стоял перед восседающим в кресле человеком в штатском и вдохновенно рассказывал, на основании каких

мельтешило вокруг, плавило камни, пыталось обжечь…

…укоризненно заглядывая в лица аранков и легкими

статей конституции он не обязан отвечать на вопросы о любимом племяннике…

…допивая глоток холодного пива в «Дохлом пони», слушал, как висит в воздухе аккорд, виртуозно взятый Стивом Ваем в композиции «Окно

все плотнее и плотнее, так, что недовольно скрипнули атомы…

…испугался…

уже погибла – и он чуть-чуть отступил по оси времени, копируя их структуру и создавая заново…

…наконец-то выяснил, каким образом запихивают в тюбики трехцветную зубную пасту…

пинками придавая им верный вектор движения – к Станции ключников…

…нашел на Голубых Далях немолодую, некрасивую и не слишком-то умную женщину по имени Галя, в сотый раз пытающуюся рассказать ключникам что-нибудь дельное, и тихо-тихо, чтобы услышало

написанных «Трех мушкетерах» с очень похожим сюжетом…

…испугался…

…прочитал второй роман Дождавшегося Друга – «Четыре дознавателя» и решил, что не станет огорчать Ди-Ди известием о давным-давно

девяносто седьмого года, которые все никак не решался купить – жаба давила…

…вздохнул, обнаружив, что маленький Гатти стоит напротив директора Клима, в поселке Энигма на

…попробовал «Шато Лафит» девяносто четвертого и «Шато Теньяк»

лишь ее сердце, рассказал историю про мужчину, изо дня в день стоящего у московской Станции с плакатом…

…осмотрел свой организм, кое-чем остался недоволен и внес исправления…

Все сразу,

одновременно и

вперемешку.

Потому что время больше не имело значения.

А потом Мартин остановился и посмотрел в небо.

В глаза ключников.

И услышал их голос – хор тысяч голосов.

«Что ты станешь делать теперь, Мартин?»

«Я не знаю».

«Ты понял, что можешь все. Даже сделать свой собственный мир. И ты знаешь, что это тупик. Но ты можешь стать одним из нас, Мартин».

«Но я не знаю, кто вы».

«Так пожелай узнать».

И Мартин понял, что теперь он знает ответ.

«Теперь ты решил?»

Он пожелал – и стало тихо. Так тихо, что смолк даже треск реликтового излучения, плывущего сквозь пространство с момента Творения.

И тогда Мартин прислушался.

На маленькой планете Талисман, созданной пятьсот сорок тысяч триста шестьдесят два года три месяца два дня четыре часа восемь минут пять секунд и шестнадцать неделимых единиц времени назад, стоял посреди пылающих скал бывший человек по имени Мартин. И время терпеливо ожидало, пока он сделает свой выбор.

Эпилог

Белый

– Потом человек по имени Мартин склонил голову, – сказал Мартин. – Скала под ногами была раскаленная и жгла даже через ботинки. А потом он пошел к женщине, которую любил. И когда он наконец подошел к ней, у него прогорели подошвы ботинок.

– Здесь грустно и одиноко, – сказал ключник. – Я слышал много таких историй, путник.

– Твою чешуйчатую мать! – завопил Мартин, вскакивая. – Да ты издеваешься!

Ключник засмеялся, попыхивая трубкой. Это был рослый крепкий ключник с лоснящимся черным мехом, скрывающим чешую, с мягким, успокаивающим голосом.

– Я не издеваюсь, я смеюсь. Что, нельзя пошутить?

– Я же шесть часов рассказывал… даже семь! – с чувством сказал Мартин, усаживаясь в кресло. – Шутки… часто вы так шутите?