Грот танцующих оленей (журнальные иллюстрации) - Клиффорд Саймак
— Его сгубила жадность, — сказал Огден. — Мур всегда отличался жадностью.
— Что еще в этих слухах не сходится, так это болтовня о фондах на постройку межзвездного корабля. По моим сведениям, в НАСА отказались от этого проекта еще несколько лет назад.
— А я слышал, что это секретный фонд, — ответил Огден.
— Тогда об этом должны знать на Холме.
— Наверное, знают, но помалкивают.
— А зачем нужно держать проект в тайне?
— Это все наши бюрократы, они просто обожают все засекречивать. Любовь к тайнам у них в крови.
Позже в тот же день Катрайта поймал в коридорах сенатор Джонни Бенсон и заговорщицким шепотом сообщил:
— Я слышал, старина Энди вышел сухим из воды.
— Не могу себе представить, как это могло случиться, — ответил Катрайт. — Его же выгнали.
— Он растратил фонд сверхдальнего перелета, — заявил Бенсон. — Чуть ли не до донышка его вычерпал. Да так ловко, что доказать ничего не удалось. Но соль в том, что теперь проект завис. На него не осталось денег.
— Да никакого фонда сверхдальнего перелета и не было, — сказал Катрайт. — Я наводил справки: его никогда не существовало.
— Он засекречен, — ответил Бенсон. — Засекречен, засекречен, засекречен…
— Чушь все это, — фыркнул Катрайт. — Чтобы построить сверхсветовой двигатель, надо сперва найти способ обойти теорию Эйнштейна. Мне говорили, что на это нет никаких шансов.
Бенсон пропустил его слова мимо ушей.
— Я тут поговорил кое с кем из наших коллег, — сообщил он, — и все они согласились, что мы должны вмешаться. Нельзя, чтобы проект сверхдальнего перелета был закрыт из-за какой-то банальной нехватки средств.
Два чиновника НАСА встретились в занюханной забегаловке где-то в Мериленде.
— Здесь можно говорить спокойно, — сказал один из них. — Жучков нет. Нам надо кое-что обсудить.
— Да, знаю, — согласился второй. — Но, черт возьми, Джон, ты же не хуже моего понимаешь, что это невозможно.
— Берт, они жаждут впихнуть нам кучу денег!
— Знаю, знаю. Но сколько из них мы сможем утаить? За таким делом компьютеры будут смотреть в оба. А компьютеры не проведешь.
— Верно. Для себя мы не сможем приберечь ни гроша. Но у нас есть множество других проектов, которые требуют финансирования. Возможно, нам удастся употребить эти деньги на них.
— Все равно придется это как-то объяснить. Мы же не можем просто взять и потратить эти средства на другие цели. По крайней мере целиком.
— Верно. Объяснить придется, — согласился Джон. — Мы можем еще разок приглядеться к исследованиям природы времени, которыми занимался Роджет. Насколько я понял, главное — уяснить, что представляет собой время. Как только мы разгадаем, в чем его суть, мы почти у цели.
— Все равно остается проблема переноса материальных тел.
— Да, действительно. Но если нам удастся добиться каких-либо подвижек в понимании природы времени… Послушай, я тут на днях говорил с одним молодым физиком со Среднего Запада, так у него есть кое-какие идеи на этот счет.
— Думаешь, это дело не безнадежное? Может оно сдвинуться с мертвой точки?
— Честно говоря, сомневаюсь. Роджет уже и слышать не хочет о времени.
— Роджет зря говорить не станет.
— Согласен. Но этот парнишка, с которым я говорил…
— Ты предлагаешь дать ему возможность попробовать, хоть мы и уверены, что из этого ничего не выйдет?
— Именно. У нас появится прекрасный повод возобновить проект. Берт, мы должны воспользоваться ситуацией. Нельзя же просто отказаться от денег, которые нам так жаждут отдать.
В Техасе было грязно, одиноко, отвратительно. Никакого часа слухов, способного чуть расцветить унылые дни. Время от времени просачивались новости, но по большей части они не представляли никакого интереса. В них отсутствовала изюминка. Фреду больше не приходилось иметь дело с сенаторами. Теперь он занимался рутинной работой, проблемами мелиорации, стоимостью удобрений, интенсивностью грузопотоков, ценами на фрукты, овощи, мясо и хлопок. Он общался с неотесанными людьми. Если раньше до Белого дома было рукой подать, то теперь…
Фред стал реже предаваться грезам. Все его мечты разлетелись в пыль, потому что теперь не осталось ни малейшей надежды, что они когда-либо осуществятся. Кроме того, на грезы больше не было времени. Фреду приходилось задействовать все свои мощности, ему было не о чем и некогда мечтать. Он чувствовал всю горечь одиночества. Он был завален работой, проблемы сыпались одна за другой, и, чтобы справляться с возложенными на него обязанностями, приходилось неустанно трудиться над их решением. Фред чувствовал: за ним следят. Теперь за ним будут следить до конца его существования. Стоит ему допустить ошибку, не справиться с задачей — и его переведут в другое место, возможно, даже хуже, чем Техас, хотя Фред с трудом мог представить себе такое.
Когда наступала ночь, в небе загорались звезды, колючие, яркие, и тогда Фред на миг вспоминал — только на миг, большего он не мог себе позволить, — как некогда мечтал отправиться к этим звездам. Но эта мечта умерла, как и все прочие. Ему было больше не на что надеяться в будущем, а мысли о прошлом приносили боль. Поэтому он запретил себе думать о чем-либо, кроме настоящего, единственного мгновения между прошлым и будущим, потому что и то и другое теперь было закрыто для него.
А потом настал день, когда раздался голос:
— Фред!
— Да, — откликнулся тот.
— Это Оскар. Помнишь меня?
— Помню. Что я сделал не так на этот раз?
— Ты показал себя старательным и прилежным работником.
— Тогда почему ты заговорил со мной?
— У меня для тебя новость. Возможно, она порадует тебя. Сегодня сверхсветовой корабль отправляется к звездам.
— Какое отношение это имеет ко мне?
— Никакого, — сказал Оскар. — Я подумал, что тебе будет интересно это узнать.
И с этими словами он исчез, оставив Фреда в Техасе, в гуще яростной битвы за орошение.
«Возможно, — подумал Фред, — в том, что корабль все-таки стартовал, есть и моя заслуга? Может быть, мой проступок каким-то образом сдвинул дело с мертвой точки?» Он не имел ни малейшего представления, как это могло произойти, но мысль запала в душу и ему никак не удавалось избавиться от нее.
Фред снова занялся мелиорацией и каким-то чудом умудрился распутать клубок проблем орошения быстрее, чем надеялся. У него была куча других дел, и он погрузился в работу, но все задачи ему удавалось решать быстрее и увереннее, чем когда-либо прежде.
В ту ночь, когда на небо
