Александр Етоев - Человек из паутины

Где-то щелкнул входной замок и хлопнула далекая дверь. В такт хлопку задрожали чашки и зазвякали в чашках ложечки. Сердце Лели заколотилось колоколом, зрачки сузились, мысли побежали по кругу. Дверь в дежурку была у нее за спиной, место она выбрала неудачно, но теперь уж чего жалеть. Главное, чтобы не выстрелили с порога в спину.

- Это Антип, - вскинулся над столом Малына. - Он хороший, ты Антипа не бойся. Это он еду нам принес.

- Хорошо, - сказала Медсестра Леля. - Еда - это хорошо. Она почувствовала затвердевшей спиной, как медленно повернулась ручка, как чей-то цепкий, тяжелый взгляд карабкается по ее позвонкам, царапает сквозь одежду кожу, ощупывает впадину на затылке, касается основания черепа.

Малына уже был у порога.

- О, господин Олег, - повторял он удивленно-восторженно. - О, господин Олег... - И, наверное, показывая на Лелю, потому что она лишь слышала его сбивающийся мажорный басок: - Она сильная, она курицу съела. Она дракона прогнала, она сильная.

- Сильная, прогнала... хорошо, - ласково отвечал Оживлягин. - Вы втроем оставайтесь здесь, ну. а вас, дорогая Леля Алдынхереловна, я попрошу пройтись немного со мной. Надеюсь, вы не будете возражать?

Леля встала, улыбнулась Колыне, махнула ручкой засмущавшемуся Волыне, у Малыны расправила складку на рабочем комбинезоне и, сопровождаемая молчаливым хозяином, покинула дежурку и серпентарий.

Оживлягин, держа Лелю под руку, вел ее все теми же коридорами, какими они следовали с Антипом. Хватка у Олега Олеговича была железная, и ничего хорошего это не предвещало. Не доходя до кабинета директора, они свернули под какую-то арку, Оживлягин отворил дверь, и они с Лелей оказались в каморке, сильно смахивающей на помещение для прививок. Металлические ванночки со шприцами, спиртовые горелки, колбы, белый шкафик, резиновые перчатки на тумбочке.

- Здесь у вас, наверное, пыточный кабинет? - невесело пошутила Леля.

- Почему пыточный? - не понял шутки директор. - Обыкновенный, медицинский. А что?

- Ничего, я просто спросила. А почему мы не остались с вашими... - Она задумалась, подбирая слово.

- Вы имеете в виду моих ангелов? - помог ей директор. - Не хочу их травмировать. Они дети малые. Наивные, живут, как на облаке.

"Ничего себе детки", - подумала про себя Леля, сразу вспомнив и мясницкие тесаки, и все события последнего часа.

- А вы, значит, специалист по домашним духам, - задумчиво произнес Оживлягин. - Что ж, спасибо. От этой нечисти мы столько всего натерпелись.

- Ваш случай простой. Вполне справились бы и своими силами. Надо было взять ржавый гвоздь и этим гвоздем сделать на пороге двенадцать дырок. А после прыгать с зажмуренными глазами на левой ноге до печки и семь раз постучать по ней головой. Но лучший способ, конечно, это колода карт. Домовые, они до карт очень уж большие охотники. А играет домовой исключительно сам с собой, причем до тех пор в них играет, пока себя же себе самому не проиграет. Ну а как себя проиграет, так ничего от домового не остается, кроме мелкой горстки сухих какашек, ну, такие, вроде мышиных, - наверное, видели.

- Интересно. И где вы это все изучали? Хотя неважно. - Оживлягин помедлил, затем добавил с печальным вздохом: - Уже неважно.

Леля видела, как в его бегающих глазах черный рыцарь бьется с рыцарем белым. "Убивать - не убивать", "убивать - не убивать" - как листки отрывного календаря, сменялись на лице Оживлягина черные и белые мысли. Совестливость боролась с ее отсутствием, доброта со своим антиподом жадностью. Леля сделала для него доброе дело - избавила от нечистой силы. За это надо бы ее пожалеть. Но пожалеешь ее, отпустишь, а она тебя пойдет и заложит. И весь бизнес накроется медным тазом.

Леле стало Оживлягина жалко. Еще бы, мучается человек, страдает. Значит, есть еще в человеке совесть, не во всем человек потерян для общества.

Леля, в общем-то, понимала, почему в этой трагической пьесе ей назначили роль донора-смертника - сама же ляпнула Вазелину по простоте душевной, что приезжая, из Сибири, вот они и подумали, раз приезжая, значит, скоро ее не хватятся. Сибирь далеко. И куда уходит прочая часть отходов, остающихся после принудительного изъятия желчного пузыря, догадаться было тоже нетрудно - Леля вспомнила макароны по-флотски, которые ей предложил в ресторане его хозяин. Но чего она не могла понять, так это того, на что этим душегубам и живодерам нужна человеческая желчь. Оставалось спросить впрямую, что она и сделала, не задумываясь.

- Желчь? Какая желчь? - сделал вид, что не понял, Олег Олегович.

- Человеческая. Которую вы из людей получаете.

- Ах, да, вы же все теперь знаете. Вас же там, внизу, мои ангелы во все посвятили. Вы же сильная, вы же курицу съели.

- Так зачем вам человеческая желчь, Олег Олегович? - стояла на своем Леля. - Я понимаю, питонья, ее используют в медицинских целях, ну а человеческая-то вам зачем?

- Окроплять боевых слонов, - ответил Оживлягин серьезно и с вызовом посмотрел на Лелю.

Глаза у девушки округлились. Такой откровенной чуши от солидного вроде бы человека, директора серьезного предприятия, она не ожидала услышать. За дуру он ее. что ли, держит? За простодушную провинциальную дуру?

- Послушайте, - вскипела она, - это вы своим ухорезам можете рассказывать сказки про божий мизинец и боевых слонов. Мне могли бы сказать и правду, раз уж я и так столько про вас всякого знаю.

- Это правда, - развел руками Олег Олегович. - Человеческую желчь мы поставляем в некоторые государства Азии и Центральной Африки, и там перед состязаниями ею окропляют боевых слонов. Местные миллионеры делают сумасшедшие ставки на таких состязаниях. А испокон веку считалось лучшим средством для достижения победы - окропить слона перед состязанием человеческой желчью.

- Жуть какая! - вздрогнула Медсестра Леля. - У них там что, своей желчи не хватает? Чтобы еще из России ее везти?

- От нас дешевле, - совестливый Оживлягин вздохнул.

- Веселенькая история. И давно вы этим бизнесом занимаетесь?

- Второй год. - Оживлягин посмотрел на нее грустно и так же грустно добавил: - И отказаться от него я уже не могу. Тем более что китайская мафия имеет в этом деле свой интерес.

Он потупился и сказал, не глядя Леле в глаза:

- Вы, конечно, понимаете, Леля Алдынхереловна, что после всего, что вы здесь услышали, выпустить мы вас отсюда никак не можем. Антип! - Он медленно кивнул головой. Тенью из-за спины Лели выскользнула знакомая ей фигура змеелова-профессионала. В руке у него был пистолет.

Леля нисколько не удивилась столь внезапному появлению оживлягин-ского сатрапа и стояла хладнокровно, как статуя.

- Но вы, конечно, понимаете, господин Оживлягин, - голос ее не дрожал, и каждое выпущенное по цели слово било точно в десятку и заставляло противника трепетать и терпеть моральное поражение, - после всего, что я здесь узнала, выпустить вам меня отсюда просто необходимо. Есть такая заклятая секунда в году, когда любые методы насилия бесполезны. Сейчас именно такая секунда. Антип, - она сделала жест рукой, - уберите, пожалуйста, свою пукалку. Не дай бог еще выстрелит ненароком, а я жуть как не люблю шума.