Федор Кабарин - Сияние базальтовых гор (Художник Б. Бобров)

Через минуту-две пучок света, направляемый рукой профессора, нащупав мраморный восьмигранник, вмурованный в стену. На глади мрамора выступила славянская вязь:

«Да не осквернится обитель сия ни делом, ни словом, ни помышлением…» — В старину здесь аввакумовцы спасались от грехов земных. Это их сооружение, — пояснил профессор — Теперь готовьтесь лицезреть лики святых, — пошутил Дмитрий Дмитриевич, — а там приобщимся к мощам великих угодников… Да, Пётр Кузьмич, а мощи «святого Софрония» сохранились?

— Антирелигиозному музею передали. «Святой Софроний» — на редкость грубая фальшивка. Когда анатомы присмотрелись к скелету, он оказался женским.

Профессор остановился, прислушиваясь к чему-то. Все затаили дыхание. Откуда-то из глубины горы доносилось ровное гудение, напоминающее «пение» телеграфных проводов тихой ночью.

— Слышите?.. — оживлённо произнёс профессор. — Поют, как басовая струна. Поют безумолку, — он взглянул на циферблат ручных часов, осветив их фонариком, — вот уже 125 часов…

Профессор нажал кнопку. Прямо перед спутниками, словно поднятый волшебной силой, отделился и пошёл вверх каменный квадрат стены. Открылся огромный сводчатый зал, похожий скорее на подземный ангар. На длинных стендах, вдоль параллельных двухтавровых балок стояли странной формы У-образные двигатели. В развилке каждого вместо обычного бака для горючего- цилиндрический стакан, напоминающий укороченный наполовину кислородный баллон. Под высокими каменными сводами, покоящимися для безопасности на чугунных колоннах, гудение двадцати различных моторов сливалось в один голос и было похоже на мощную октаву сирены океанского лайнера.

Перед профессором откуда-то из полумрака появился плотный мужчина в синем, аккуратно облегающем фигуру комбинезоне и отчеканил:

— Стендовые испытания проходят успешно. Подача горючего и его сгорание протекают нормально. Происшествий нет. Двигатели переключены на максимальный режим.

— Прошу ознакомить правительственную комиссию с характером стендовых испытаний.

Дежурный инженер сложил руки рупором и крикнул в глубину подземного зала:

— Механик! Журнал стендовых испытаний — быстро!..

Члены комиссии неторопливо переходили от одной группы моторов к другой, прислушиваясь к мерному гудению двигателей. Дмитрий Дмитриевич и генерал Прозоров о чём-то вполголоса переговаривались между собой. Потом Дмитрий Дмитриевич подошёл к профессору.

— А как же, профессор, выключить эту бушующую стихию, как немедленно остановить двигатель, если это потребуется?

Дмитрий Дмитриевич сказал это, обменявшись лукавым взглядом с Прозоровым. Они оба хорошо знали, что профессор демонстрирует это всегда сам и с большой охотой.

И действительно, вместо ответа на вопрос, профессор подошёл к контрольному щиту управления одного из двигателей, нажал красную кнопку, и мотор, тяжело вздохнув, умолк. Повернувшись к членам комиссии, он пояснил:

— А теперь, чтобы запустить двигатель вновь, достаточно нажать белую кнопку…

Его указательный палец лёг на эмаль кнопки. Послышался еле уловимый металлический щелчок, и внутри трубки, отводящей газы, послышалась знакомая «мелодия» вырывающихся с огромной силой газов, свидетельствуя о том, что двигатель работает вновь.

— Зелёная кнопка, — пояснил профессор, — это управление подачи газа в камеры сжатия, — и начал наглядную демонстрацию.

— Видите шкалу? — продолжал он. — На ней 10 делений. На первом делении горючего поступает столько, сколько нужно для нормальной работы малолитражного автомобильного двигателя или мотора небольшого катера. На втором делении — питание двигателя утраивается. Его достаточно для работы любого автомобиля на предельных скоростях. Третьего деления достаточно для поршневой группы мощного плантажного трактора, семитонного грузовика или речного катера на 100-150 пассажиров…

Теперь начал объяснения дежурный инженер.

— Малолитражные двигатели, — уверенным тоном докладывал он, — за время работы на стенде проделали «путь», равный 10-11 тысячам километров. Расход горючего на 100 часов работы исчисляется несколькими килограммами. Из этого следует, что одного баллона горючего (какие стоят сейчас на моторах) хватит на 120 тысяч километров.

— Позвольте, — перебил его один из членов комиссии, — насколько я понимаю, этим решается грандиозная проблема народного хозяйства. И решается просто фантастически.

— Вы правы, Матвей Александрович, — заметил главный конструктор завода, изготовлявшего опытные двигатели для лаборатории профессора Кремлёва. — При выпуске автомобиля цех сборки ставит на машину один такой баллон с новым горючим, и у её владельца нет хлопот о бензине. Одного баллона, если я не ошибаюсь, хватит на всю жизнь автомобиля?

— Именно так, — согласился профессор. — Только один баллон на весь срок эксплуатации или до капитального ремонта. Мне кажется, это неплохо.

— Не нужны будут бензоколонки, склады горючего, — добавил Прозоров. — Исчезнут на улицах городов и сёл пары бензина и керосина, люди забудут о них, как мы забыли, об огне, добываемом путём трения. Бензин и керосин выйдут из употребления так же, как отжила свой век лучина.

— Пётр Кузьмич, — обратился Споряну к профессору Кремлёву. — Профессор Хрусталёв и профессор Левашов заинтересовались устойчивостью налёта на металле. Я несколько отстал за время командировки. Не знаю о последних исследованиях…

— Явления чрезвычайно интересные, — стал объяснять Кремлёв. — Обратите внимание, коллеги, на слой полированного налёта на внутренней плоскости газоотводной трубы… Не поддаётся воздействию не только атмосферных влияний, но и многих кислот. В полном смысле — антикоррозийное вещество.

— Надо полагать, — заметил Хрусталёв, — очень высока устойчивость этого налёта и в процессе трения… Профессор Левашов уже пробовал его удалить, но слой и даже его блеск остаются неизменными.

— Исследования показали, — подтвердил Кремлёв, — что налёт необычайно устойчив.

Почти не подвержен механическому воздействию. Соляной раствор любой концентрации не влияет совершенно. Налёт приобретает при этом эксперименте какой-то глубокий зеркальный блеск, точно канал трубы подвергся особому хромированию.

— А при воздействии кислотами?

— Устойчив. Сейчас лаборатория работает над разгадкой этих секретов.

— Это очень важно, Пётр Кузьмич, — убеждённо оказал Хрусталёв. — Если налёт не менее устойчив и по отношению к атмосферному влиянию, то это же новое противокоррозийное вещество!