Дэвид Файнток - Надежда Дерзкого

- Ох, бедный Филип! Ты вступишься за него?

- Попробую отговорить адмирала, но, если он откажется меня выслушать, тут уж ничего не поделаешь.

Продолжать разговор у меня не было сил, я настроил будильник и сразу уснул.

Три часа сна практически ничего не дали - сказывалась усталость, скопившаяся за все последние дни. Перед ужином я зашел в центр управления, причесался, поправил галстук и передал на пост связи приказ соединить меня с "Дерзким". Но вместо Тремэна увидел на экране командира Хэсселбрада.

- Адмирал Тремэн отправился на "Орленок", ужинать с Дражинским,проинформировал меня командир "Дерзкого".

Я поблагодарил и закончил сеанс связи. Не отрывать же Тремэна от торжественной трапезы из-за такого пустяка! Так недолго и командирской должности лишиться. Пришлось отложить разговор и идти ужинать.

При моем появлении Эдди Босс, Анни и остальные беспризорники встали. Мои старания не пропали даром. Когда все сели на свои места, поднялась Анни:

- Командир, мы не хотели бить того толстяка. Просто интересовались. И все,-произнесла она и засмущалась.

То ли у беспризорников улучшилось произношение, то ли я к ним привык, а скорее всего - и то, и другое, но слова Анни пролились на мою израненную душу целительным бальзамом.

- Спасибо, Анни. Я вас прощаю. Все в порядке.

- Мы больше не будем приставать к таким важным типам,- добавил Эдди. Будем держаться от них подальше.

Остальные беспризорники дружно закивали.

Через час после ужина я снова вышел на связь с "Дерзким", но Тремэн еще не вернулся. Я прождал до 21.30 - предельного срока, ведь Тремэн приказал выполнить приказ сегодня - и сделал еще одну попытку.

- Командир Хэсселбрад, адмирал вернулся?

- Да. Но отправился спать и приказал его не беспокоить.

Может, адмирал просто не хочет со мной разговаривать? Я попытался прочесть ответ на лице Хэсселбрада. Бедняга командир! Несладко ему - под бдительным оком адмирала. Так и чокнуться можно.

- Спасибо, сэр. - Я отсоединился.

Делать нечего. Придется выполнять приказ. Остается надеяться, что Филип переживет эту несправедливость, как и все остальные, выпавшие на его долю.

И вдруг меня осенило. Что, если я не выполню приказ? Тремэн все равно никогда не узнает. До следующей стоянки целых три месяца. Адмирал успеет забыть о своем приказе. Да и вряд ли станет копаться в бортовом журнале. Вакс не проболтается, а Филип вообще ничего не знает. И никогда не узнает, что я спас его от очередного унижения. У меня вырвался вздох облегчения: решение найдено! Филип достаточно натерпелся, и я со спокойной совестью могу нарушить приказ адмирала.

- Пойду спать,- сказал я Ваксу.

- Спокойной ночи, сэр,- ответил Вакс, но, не удержавшись, добавил: - А как насчет мистера Таера?

- Пойду спать,- повторил я с нажимом. - Спокойной ночи.

Я вернулся в каюту и вскоре уже спал крепким сном.

...Мы с отцом медленно шли по тенистой аллее. Впереди виднелась Академия.

Я нес на плече тяжелую сумку. У ворот отец коснулся моего плеча, но ничего не сказал. Я вопросительно на него посмотрел. Тогда он взял меня за плечи, подтолкнул к воротам, и я оказался на территории Академии.

Обернулся, чтобы попрощаться, но отец быстро удалялся не оглядываясь. Ворота закрылись, и я вдруг почувствовал, как на шее у меня сжимается железный обруч...

Я проснулся весь в поту, задыхаясь. Аманда трясла меня за плечи.

- Что с тобой, Никки? Успокойся, все хорошо, это я. Опять тот кошмар?

- Ух! - Меня бил озноб. - Опять. - Я спустил ноги на пол.

- Отец?

-Да.

Я схватился за голову. Этот кошмар мучает меня с тринадцати лет - с тех пор, как я поступил учиться. Но раньше во сне мы действительно шли с отцом к Академии. Не было только железного обруча.

Я принял душ, смыл пот и ночные страхи и вернулся в постель. Но сон не шел. Вспомнился родной город Кардифф, изучение Библии под бдительным оком отца.

Мы сидим на кухне за старым обшарпанным столом, и отец наблюдает, как я бьюсь над трудным текстом. Однажды он решил прочитать мне вслух отрывок из Левита, третьей книги Моисея. Я сделал легкомысленное замечание в том месте, где речь шла о клятве. Он так меня отчитал, что я чуть не сгорел от стыда.

- Николас, обещай, что никогда не нарушишь данной тобою клятвы,сказал тогда отец. - Обещай, сын.

- Обещаю, отец.

- Поклянись, Николас.

Я закрыл глаза и торжественно произнес:

- Я никогда не нарушу данной мною клятвы. А если нарушу, пусть настигнет меня самая страшная кара!

С тех пор я никогда не спешил с клятвами и относился к ним очень серьезно. Особенно к присяге, которую дал во время торжественного ритуала в Академии:

"Я, Николас Эвинг Сифорт, клянусь своей бессмертной душой выполнять и защищать Устав Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций; хранить верность и преданность в течение всего срока службы в Военно-Космических Силах Организации Объединенных Наций, подчиняться всем законным приказам и приказаниям. Да поможет мне в этом Наш Всемогущий Господь".

Я мысленно повторил слова присяги: "законным приказам и приказаниям". Нечего и говорить, что приказ адмирала Тремэна был несправедливым. Но в то же время законным. Как бы то ни было, верный присяге, я обязан был выполнить этот несправедливый, но законный приказ.

Я взглянул на часы - 23.35. Значит, еще успею. Надо спешить. Я включил рацию и приказал в микрофон:

- Гардемарин Таер, немедленно явиться в центр управления.

Я стал лихорадочно одеваться.

- Никки, что ты задумал? - встревожилась Аманда.

- Выполнить свой долг. - Объясняться было некогда.

На мостике я застал Филипа Таера и Вакса.

Вакс был дежурным, а Филип, судя по его виду, только что вылез из постели. Я с трудом поймал его взгляд и промолвил официальным тоном:

- Мистер Таер, адмирал Тремэн обнаружил в бортовом журнале все ваши наряды за нарушения дисциплины. И приказал подвергнуть вас порке. Отправляйтесь в каюту лейтенанта Хольцера.

- Есть, сэр!

На лице Филипа отразилось не только изумление, но и горькое разочарование: не обманул ли я его?

- Я заменю вас на вахте,- с трудом произнес я. Мой голос вдруг охрип. Я повернулся к Ваксу: - Идите.

- Есть, сэр!

Вакс бросил на меня взгляд и все понял. У меня словно камень с души свалился. Может, он только для виду выпорет Филипа?

Но когда Вакс пошел к выходу, мне вдруг вспомнился один наш разговор Он признался, что никому не делает послаблений, чтобы не подрывать дисциплину. Не исключено, что и на этот раз Вакс выполнит свой долг со всем усердием. Надо ему намекнуть. Взять ответственность на себя. Иначе бедняге Филипу опять достанется.

- Секунду! - крикнул я. Вакс замер у двери.