Евгений Иорданишвили - «На суше и на море» - 64. Фантастика

— Взгляни-ка повнимательнее, — предложил Володя. — Особенно на это. Тоже из раннетретичных времен?

Николай и Сергей едва не стукнулись шлемами, стремясь разглядеть то, на что указывал Володя. Теперь они увидели, что этот череп сильно отличается от всех найденных прежде. Лобная стенка круто поднималась вверх, почти как у Homo sapiens'a. Четко обозначались лобные бугры, да и лицевые кости мало выдавались вперед. Вероятно, череп принадлежал разумному существу!

— Ребята… — каким-то не своим голосом начал Бетехтин и вдруг неожиданно закричал: — Ведь это очень важная находка!

Словно не веря своим глазам, он снова и снова рассматривал череп. Каким образом череп лемура, жившего в плейстоценовое время, мог попасть в эти речные отложения? Ведь в ту эпоху не то что реки — самого Мадагаскара не было! Тогда еще существовал великий южный материк Лемурия.

— Ты понимаешь что-нибудь? — спросил он Володю.

Но тот промолчал, казалось, он поглощен тем, как роятся рифовые рыбки. «Неужели он уже потерял интерес к своей находке?» — удивленно подумал Николай. И вопросительно поглядел на Сергея:

— А ты что думаешь об этом?

Вместо ответа Сергей взял у него из рук череп и бережно уложил в резиновый мешок, висевший на поясе. Затем включил двигатель.

— В Тананариве! — крикнул он на ходу. — В Палеоинститут!

Они быстро поднимались к поверхности океана, следуя рельефу материкового склона, и думали о неожиданной находке.

— Так ты говоришь, череп принадлежал мегаладапису?

— Безусловно, — сказал Бетехтин тоном, не допускающим возражений. — Настоящий, неподдельный лемур из плейстоцена.

— Но человекоподобный лоб, лицевые кости? Разве это свойственно лемурам?

— Этого я не могу объяснить. По крайней мере сейчас.

— А вот мне давно ясно, что лемуры — это троюродные братья человека. Хоть ты и закоренелый скептик, но должен согласиться с этим. Раскопки на затонувшей Лемурии подтвердят мою гипотезу.

— Ты уверен?

— Уверен, — задумчиво сказал Сергей, следя за дельфином, вынырнувшим из зеленой тьмы. — Но что мы, в сущности, знаем о мегаладаписах? Ни-че-го!.. Верно, малыш? — И легонько щелкнул по носу любопытного дельфина, просунувшего голову между их телами. Дельфин обиженно отпрянул назад, медленно развернулся и поплыл к Володе, который уже звал его, издавая резкие щелкающие звуки.

Николай пробормотал что-то насчет скудности сведений об эволюции мегаладаписов. Он долго ломал голову над нерешенной палеозоологической проблемой… В 1894 году ученый мир был потрясен находкой на Мадагаскаре скелета гигантского лемура — мегаладаписа. По Вильгельму Бельше, мегаладапис был ростом с человека, вероятно, ходил по земле, подобно человеку, на двух задних конечностях и был, несомненно, одним из самых необычных животных, которые когда-либо существовали. «Одним из самых необычных», — мысленно повторил Николай. Но что это может означать? Значит ли это, что он мог стать когда-нибудь разумным существом? И Николай подумал: «Не случись в эпоху великого климатического перелома катастрофы, в результате которой затонула Лемурия-Рута вместе с населявшими ее лемурами, естественная история имела бы, возможно, совсем другой вид. Что-то помешало нашим троюродным братьям встать вровень с человеком. Но что?… Геологический катаклизм или что-то другое? Кто ответит на этот вопрос? Плейстоценовые лемуры давным-давно спят вечным сном и ничего не могут поведать о себе. А мегаладаписы? Они, как и гигантские птицы эпиорнисы, обитали на Мадагаскаре еще в историческое время. Крупные высокоразвитые приматы, они, безусловно, были там до появления человека наиболее разумными существами. Почему они вымерли — все до одного?»

Погрузившись в размышления, Николай и не заметил, как они поднялись почти до поверхности океана. И тут в шлемофоны ворвался шквал странных звуков: нежное повизгивание, бормотание, протяжные щелчки. Это Володя, плывший все время в стороне, беседовал с дельфином. «Счастливый человек, — с завистью подумал Трускотт. — Он приобщился к великой стихии и ее тайнам. Скоро он окажется в той самой Лемурии, которая преподнесла человеку столько загадок».

Володя ласково шлепнул дельфина по спине и, ухватившись рукой за плавник, издал характерный звук. Дельфин, слабо хрюкнув, быстро помчался к Трускотту и Бетехтину.

— Все думаете о черепе? — спросил Володя, оказавшись поблизости от друзей. — Вот кто знает все и о Лемурии, и о мегаладаписах, — он кивнул на дельфина. — А еще больше знают кальмары, осьминоги, спруты, вернее, не они сами, а их родовая память.

Вскоре они всплыли на поверхность. Индийский океан был тих и спокоен, его зеркало отливало пурпуром. Володя играл с дельфином, то и дело скрываясь в фонтанах брызг. Трускотт и Бетехтин откинули шлемы и сразу почувствовали нестерпимый зной, льющийся с полуденного неба.

— Володя, как всегда, говорит дело, — медленно произнес Трускотт. — Я слышал, над проблемой родовой памяти работает целая группа во главе с Раяоной.

— Раяона? Это, кажется, шеф Володи?

— Да, это мой учитель, — послышался в шлемофонах ровный голос человека-рыбы. — Мы работаем над родовой памятью животных. — Чувствовалось, что Володя оживился. — Великая вещь! Услышать голоса далеких предков! Ведь в каждой клетке нашего организма, в каждой молекуле спит память о тех временах, когда мы были растениями и животными. Наши клетки хранят гигантский объем информации о прошлом Земли, о ступенях, по которым природа поднималась к высшему своему творению — человеку… И эту информацию можно извлечь!

— Ну, а как скоро Раяона добьется чего-нибудь существенного?

— Скорее, чем ты думаешь! — холодно сказал Володя, заподозрив насмешку. — Раяона заставит говорить даже этот череп!

Николай внимательно поглядел на Володю:

— Сомневаюсь… Самое надежное — классические методы палеоантропологии.

Сергей согласно кивнул головой.

Они подплыли к берегу. Здесь, в глубине бухты Антонжиль, находилась местная океанологическая станция.

Володя стал прощаться с друзьями: ему было пора на борт «Енисея», где он работал в составе экспедиции Палеоинститута. Вот уже третий год «Енисей» дрейфовал в южной части Индийского океана. Вместе с коллегами-«рыбами» Володя помогал ученым уточнять размеры и конфигурацию затонувшего континента Лемурии.

Условились, что после встречи с Раяоной, который находился сейчас в Тананариве, Николай и Трускотт вместе с ним вернутся на Юго-восточную глубоководную базу, где был смонтирован генератор родовой памяти.