Лоуренс Дженифер - «Если», 1997 № 08

Вспышка света — и в водительском кресле оказался ярко-синий дикобраз.

— Тьфу ты! Кажется, заело модулятор.

— Наши компьютеры тоже вечно барахлят, — сочувственно проговорил Кервин.

— Балдеж! — Кипяток заложил руки за голову и откинулся в кресле. — Валяй дальше. Когда закончишь, я пристрою тебя в шоу Дика Кларка: он обожает такие шутки.

— О чем это он? — Рейл выглядел растерянным. — Я думал, что сносно понимаю ваш язык. Как-никак прошел ускоренный курс.

— Не обращайте внимания. Во-первых, наш язык постоянно претерпевает изменения, во-вторых, у этого парня не все в порядке с мозгами. Обычно он вообще не знает, что несет.

Кипяток ткнул его в бок.

— За эти слова ты останешься после закрытия зоопарка без арахиса.

— С меня довольно! — Свет, проникающий в машину сквозь заднее окно, внезапно загородил кое-как приведший себя в порядок хозяин машины. — Выметайтесь все до одного! Все, кроме Миранды, вон из моей машины. И поживее, не то придется подгонять вас пинками!

Готовый перейти от слов к делу, он занес кулак. Высокая спинка водительского сиденья до сих пор скрывала от него Рейла. Внезапно водитель оглянулся. К этому моменту ему удалось добиться от модулятора толку ровно настолько, чтобы стать самим собой: трехглазым и зеленым.

У Барсука полезли на лоб глаза, он стал издавать странные, булькающие звуки. Миранда покачала головой и вздохнула.

— Уймись, Брайн. Ничего страшного, простой инопланетянин.

Барсук отшатнулся и пролепетал:

— Настоящий? Прямо оттуда? — Он указал трясущимся пальцем на небеса.

— Все в порядке, мистер Барсук, — обратился к нему Рейл, — я не причиню вам вреда. — Удерживая руль левым щупальцем, он потянулся правым к владельцу транспортного средства с намерением успокоить его дружеским похлопыванием по плечу. Ввиду отсутствия суставов ему не пришлось отворачиваться при этом от дороги.

Приятелю Миранды показалось, что на его грудную клетку нацелилась дюжина извивающихся зеленых змей. Он отпрыгнул и вывалился в задние двери, невольно распахнув их. На его счастье, многочисленные неровности дороги мешали водителю развить скорость более двадцати миль в час. Слыша удаляющийся крик, Миранда еще разок вздохнула и захлопнула дверцы.

— Парни, отвезли бы вы меня назад, на Восемьдесят третью, к «Буревестнику»! Мои родители поднимут крик, если я не вернусь вовремя. Они думают, что я вроде как поехала кататься на роликах. Представляете: ролики! Этот дурень Бьерн вывалился наружу и теперь, чего доброго, сваляет дурака и позвонит им. Так что развернитесь, и поехали обратно.

Кипяток, поглядывавший в боковое зеркало, сказал:

— Прибавь-ка газу, Рейл. Кажется, сзади опять появились фары.

— Может, это кто-то другой, — с надеждой предположил Кервин.

— По этой дороге вряд ли катается еще кто-нибудь, кроме кроликов и скунсов.

— Я же говорил: оомемианам настойчивости не занимать. — Рейл помчался так быстро, насколько позволяла дорога. Трансмиссия все громче жаловалась на нештатную эксплуатацию.

— После последнего поворота они потеряли нас из виду. Как они сумели найти нас снова?

— Боюсь, они настроились на мой сумаш.

Далеко позади Барсук, встав из пыли, застегивал рубашку. Увидев приближающуюся машину, он отчаянно замахал руками.

— Остановитесь!

Машина притормозила, и он радостно подбежал к ней. Неизвестно, когда по этой заброшенной лесной дороге проедет еще кто-нибудь. О том, чтобы тащиться назад в город пешком, не хотелось даже думать.

— Те парни, что уехали вперед, — зачастил он, приблизившись к водительской дверце с опущенным стеклом, — украли у меня машину. За руль они посадили такого урода, что… — Он замер на полуслове: на него таращилось создание, напоминающее жабу на последней стадии рака с метастазами.

Оказавшись вдали от людей, оомемианы не считали более необходимым расходовать драгоценную энергию на камуфляж, вследствие чего в этот крайне неудачный для себя день приятель Миранды стал первым человеком на планете Земля, увидевшим оомемиана в его подлинном обличье. Свойства оомемианов не исчерпывались настырностью: в дополнение к этому они были еще и чрезвычайно безобразны.

Пока Барсук пятился назад, издавая причудливые звуки, двое инопланетян посовещались и рванули с места, обдав беднягу грязью. Барсук споткнулся, упал, поднялся и снова упал; далее он рысью устремился в ближайший лесок. В этот момент он порадовался бы встрече с любым нормальным земным существом, даже с медведем.

Начавшего исповедоваться Рейла было трудно остановить. Зеленая поросль, покрывавшая его голову, морщилась при этом, как поле неспелой ржи на ветру. Кервин подозревал, что каждая морщина таит в себе бездну чувств, хотя внешне это напоминало самую невинную растительность.

— Отчасти проблема состоит в том, что мы, пруфиллианцы, очень обходительная раса. При этом нам не нравится, когда кто-то начинает корчить из себя властелина Вселенной. К тому же оомемианы лишены чувства юмора. А отсутствие юмора — как раз то, чего пруфиллианцы на дух не переносят. — Он улыбнулся, обнажив узкие короткие зубы.

— Теперь вам известна одна из причин, по которой я от души наслаждался своим пребыванием на вашей планете. У вас блестящее чувство юмора — за исключением случаев, когда вы даете волю своим преступным наклонностям. — Он глянул в зеркальце заднего вида. — Они считают себя большими умниками. Погодите, мы с вами еще встретимся!

— Почему они за вами гонятся? — спросил Кервин водителя, свернувшего на полузаросшую просеку. Судя по ударам, которые принимало теперь на себя днище машины, бывший приятель Миранды мог больше не рассчитывать получить свою собственность назад в приличном состоянии.

— Тут много разных мелких поводов…

Кервин не мог угадать, чем вызвана неопределенность ответа: нежеланием Рейла удовлетворить его любопытство или сосредоточенностью на вождении; не исключалось также, что ответ Рейла был чистой правдой.

— Такого, как я, вы бы назвали агентом-одиночкой.

— Кем-кем?

— Агентом, разведчиком, шпиком — как хотите. Кстати, вот еще одна ваша земная особенность, которую я нахожу очень привлекательной, — лингвистическое разнообразие. Конечно, из него проистекает множество неудобств… Кто бы мог подумать, чтобы одна раса создала столько слов, в которых так мало смысла? Строила сложные предложения, противоречащие сами себе и при этом сохраняющие какое-то значение? Когда вы присоединитесь к галактическому сообществу, из ваших рядов выйдут отменные дипломаты.