Сергей Смирнов - Без симптомов (Сборник, неполный)

Он оделся, встревожил родителей, ничего им толком не объяснив, да от досады не сделав того и нарочно, — и выбежал из квартиры.

Марина дожидалась его у дежурной проходной. Увидев Николая, она страшно обрадовалась, схватила его за руку и с силой потащила внутрь, словно боясь, что у самого порога Николай вдруг передумает и повернет обратно.

Стоило Николаю очутиться в пределах института, как его словно подменили. Удивительное спокойствие, почти полное равнодушие ко всему происходящему охватило его.

Марина, будто намеренно не оглядываясь, тянула его за руку. Однако посреди холла, на первом этаже, она, не замедляя шага, вдруг остановилась. Николай, едва поспевавший позади безвольно перебирать ногами, чуть не наткнулся на нее. То ли запыхавшись, то ли справляясь с растущим волнением, Марина с полминуты переводила дух.

Было тихо. Лишь из какого-то темного угла доносился прерывистый стрекот сверчка.

Марина пристально, с тревожной недоверчивостью разглядывала лицо Николая.

— Коля! — сказала она громко, будто окликая, хотя стояла почти вплотную. — Коля! Скажи честно! Только вот честно! Ты писал эту свою диссертацию?

— Ну да, естественно писал, — ответил Николай, как можно ответить на вопрос «который час».

— Ты ставил эксперименты, обрабатывал результаты, описывал их… Все это было?

Ничего подобного Николай не помнил. Сила, превратившая его в кандидата биологических наук, не вольна была заполнить пробелы в памяти. Впрочем, кто знает: может, дошло бы дело в конце концов и до ложных воспоминаний… Николая потянуло соврать Марине, однако он не соврал; наверно, ее вопрошающий взгляд имел свою, крепкую и живую силу.

— Ну что… Было… Наверно… Нет, не знаю… Не помню я, — как-то робко затолокся ответом Николай и пожал плечами.

Тонкое, еще более заострившееся от волнения, лицо Марины побледнело, и она отшатнулась от Николая. В порыве испуга она едва не кинулась прочь, но глухая безмолвная темнота еще больше напугала ее — и она замерла в двух шагах от Николая, приглядываясь к нему, как к прохожему, повстречавшемуся в пустом темном переулке.

— Коля! — голос ее дрожал. — Ты же спишь! Тебя же усыпили! Вы же все загипнотизированы! — Она была готова вот-вот расплакаться. — Вы же все — подопытные кролики!

Эти «кролики» подействовали на Николая странно: душа его колыхнулась — в самой Марине вдруг увидел он маленького зверька, испуганного и беспомощного, должно быть, крольченка. Жалость пробудилась в нем.

— Ты что? Ну, не бойся. Что с тобой? Объясни, — заговорил Николай ласково. — Извини, я, может еще не совсем проснулся… С этой защитой… да, правда, нехорошо это как-то. Я тут не могу понять.

Противоестественность своего кандидатского звания Николай стал теперь признавать рассудком, но никакой тревоги, тем не менее, еще пока не испытывал.

— Вот видишь! Сам говоришь! — с жаром подхватила Марина. — Как так может быть, чтобы у всех вдруг диссертации… так вот за неделю… как грибы… Ведь не может быть?

— Наверно, не может…

Марина заговорила вдруг быстро-быстро, сбиваясь и путаясь, точно давно готовилась излить душу, и, начав теперь, боялась, что Николай не захочет дослушать до конца, сочтя все за вздор.

— Что делается… Все ходят только, бродят по комнатам и коридорам — и довольны жизнью. Никто ничего не делает. Вообще… Все за всех делается. Кем-то. Втихую… Как по щучьему велению. Пыреева только курит да биоритмы свои рассчитывает. Люська все книжку читает. Макулатурную. Хоружий чаи гоняет или дремлет. Клебанов со всей компанией у Коноваловой: глядишь, засядут в преферанс… И вдруг — сегодня один — кандидат, завтра — другой, а послезавтра, глядишь, третий — доктор. Статьи откуда-то… Ну, статьи — ладно: может дома, по вечерам пишут. Но книги! Ведь слова нигде не было сказано! Обычно как: раз книжку кто сел писать — целое событие. И отпуск дадут, и разговоров будет, и в плане, и в отчета всяких главных пунктов… А тут на те — уже готовенькие книжки как с неба валятся… А Верходеева только ходит и поздравляет, ходит и поздравляет… Кошмар! Что это?

— А что… Наука, — робко и глуповато улыбнувшись, сказал Николай.

По лицу Марины вновь промелькнула тень испуга.

— Нау-ука, — задумчиво протянула она. — И моя, — речь пошла о Елене Яковлевне Твертыниной, — она ведь тоже ничего… Она, по-моему, даже думать перестала. Вообще… Ей кажется, что все за нее делаю я. Понимаешь, Коля? А это же не я… Страшно…

— Успокойся, что ты, — вновь вспомнил про «кроликов» Николай и даже легонько подхватил Марину под руку.

Она не отстранилась, только отвела глаза в сторону, будто не желая видеть близко перед собой Николая.

— Это не я, — повторила она. — Кто-то… Я сначала ни во что не верила. Только ругалась. Но, когда бралась за какое-то дело, все вдруг начинало валиться из рук… Машинку заклинивало, ручки ломались, электроды не накладывались, приборы отказывали… а стоило мне на минутку выйти… вернусь — а уж все готово… И как я сразу не поняла? Только вот сегодня. Я нарочно осталась. От злости. Уж решила — сегодня сама все сделаю, кровь из носу. Только все наладила, подготовила, а вдруг заперлись… они… и молчат… и не открывают.

— Кто «они»? — поинтересовался Николай.

— А я не знаю… — Марина осторожно заглянула ему в глаза. — Потому тебя и позвала.

В этот-то миг Николай впервые и ощутил в себе тонкое и холодное дуновение страха. Он даже удивился своему новому чувству, а следом ощутил еще более холодный его прилив.

— А я ведь тоже ничего не знаю, — почти шепотом проговорил он.

— Да уж все знают, что они есть, — тяжело вздохнула Марина. — Но каждый боится рассказать другому, что видел сам… кого-то встретил… Все ведь замечали… Какие-то люди как ряженые… бородатые… Они всем мерещились… А наши чай пьют и смотрят друг на друга с намеком. Но вслух никто… Ни слова. Потому что все так устраивает… Все уже — доктора и кандидаты. Как тут признаться? Боятся — как в той сказке: кто первый слово скажет, тому дверь закрывать… Боятся, что звания отнимут и работать заставят… Не известно, кто отнимет, но если проговоришься — обязательно отнимут… Нутром чуют. Не замечают, что уже спятили… Только моя до сих пор думает, что все за нее делаю я… Все это плохо кончится, Коля. Я чувствую… Да что чай. Теперь уж вместе и не пьют, по своим норам сидят тихо, в коридорах друг друга не замечают. Скоро начнется…

— Что начнется? — прошептал Николай.

— Не знаю. — Марина встрепенулась. — Пойдем, Коля.