Уильям Тенн - Огненная вода

Рассмотрим следующий пример. Музыка не возникает в человеческом обществе как результат теоретических построений. Все это появляется позже, значительно позже. Музыка прежде всего является результатом игры на каком-либо отдельно взятом музыкальном инструменте — тростниковой дудке, обтянутом кожей барабане, наконец, просто человеческой гортани — то есть, функцией чего-то вполне осязаемого, с чем раса, манипулирующая электронами, позитронами и мезонами, никогда даже не столкнется в процессе своего развития. Как только я это понял, то узрел и другие недостатки рассматриваемой аналогии — допущение само по себе.

— Вы имеете в виду допущение, что мы, безусловно, менее развиты по сравнению с пришельцами?

— Совершенно верно, Браганца. Они умеют делать очень многое, чего мы не умеем, однако и сами очень много не умеют, что не требует даже особенного умения от нас. Можно только догадываться, каким множеством всяких способностей, недоступных пришельцам, располагает род человеческий

— оставим эти исследования специалистам. Им хватит работы на доброе столетие. И это даже очень хорошо, поскольку отвлечет их от бесплодной политической борьбы на достаточно длительный период времени.

Браганца покрутил в пальцах пуговицу от своего зеленого френча и устремил взор куда-то вдаль, мимо лица Хебстера.

— Значит — никаких научных исследований пришельцев?

— Естественно — ведь пока что из этого все равно ничего не получается, а жить-то, как никак, надо. Смирившись с этой не очень-то приятной для нас ситуацией. Единственное для нас утешение состоит в том, что то же самое придется сделать и пришельцам.

Неужели вам это до сих пор не понятно? Вопрос ведь не в изначальной несовместимости людей и пришельцев. Просто мы не располагаем достаточным количеством фактов, а в данный момент просто не можем добыть их с помощью обычных для наших ученых наблюдений, так как в этом таится психологическая опасность для обеих рас. Наука, мой дальновидный и предусмотрительный друг, это комплекс взаимосвязанных теоретических построений, источником которых может быть только наблюдение!

Вспомните, например, о том, что задолго до того, как появилась такая наука, как навигация, многочисленные купцы, прижимавшиеся к берегам или перетаскивавшие волоком свои челны из одной реки в другую, прекрасно знали, как воздействуют на их утлые суденышки различные течения, научились определять их курс по звездам и по относительному положению Луны на небосводе — не питая ни малейшей склонности к тому, чтобы объединить эти разрозненные обрывки знаний в более широкие теории. И только тогда, когда этих обрывков знаний накопилось достаточно много и появилась возможность отделить предрассудки от подлинных фактов, навигация оформилась как наука, обеспечивающая хотя бы минимальные гарантии не утонуть судам, отправляющимся в дальние плавания.

Купца не интересует теория. Он заинтересован только в том, чтобы обменять что-нибудь, что блестит, на то, что блестит еще ярче. Но занимаясь своим делом, он вынужден, по крупицам собирать факты, которые постепенно сужают сферу непознанного. А затем в один прекрасный день этих крупиц знания оказывается достаточно, чтобы, исходя из предварительных, довольно смутных догадок выстроить рабочую гипотезу. И только после этого какой-нибудь Клейнбохер будущего, действуя в обществе больше уже не подверженном опасности неожиданных умственных расстройств, сможет сформулировать точные законы, исходя из наиболее очевидных и оправдывающихся на практике гипотез.

— Похоже на то, что я не ошибался, предчувствуя, что уж если вам удастся вернуться, то не с пустыми руками, Хебстер! Значит, следует пока что задвинуть как можно подальше теоретиков обеих рас, а на авансцену выпустить торговцев. Вот только как нам установить контакт с их торговцами

— если таковые вообще среди них водятся?

Президент корпорации «Хебстер секьюрити» спрыгнул с койки и начал одеваться.

— Они у них есть! Не скажу, что это нечто вроде Совета директоров, но коммерчески настроенные пришельцы имеются. Как только я понял, что поведение «точек в бутылках», в отличие от не потерявших душевного равновесия их коллег-ученых, сродни поведению наших собственных перваков — обладателей высокого коэффициента умственного развития, то сразу же решил, что мне нужна помощь. Мне был нужен кто-нибудь, с кем я смог бы переговорить о волнующих меня проблемах, кто-нибудь такой из пришельцев, для кого было не менее важно, чем для меня, найти решение возникших перед нами общих проблем. Где-то непременно должен был фигурировать пришелец, ведущий учет достижений и потерь той меновой торговли, которую вели пришельцы при посредничестве перваков с такими бизнесменами, как я. Тот, кого должно было интересовать, каким будет выигрыш от затраченных ими времени, сырья, энергии и кадров. Я точно знал, о чем стану с ним говорить

— о бизнесе. Подход — элементарнейший. Что у вас есть, необходимое для нас, и какой минимум вы за это хотите из того, что есть у нас. Без каких-либо попыток понять совершенно непостижимое мировоззрение. Среди участников экспедиции обязательно должен был найтись такого рода индивидуум. И вот я закрыл глаза и издал, как я наивно надеялся, телепатический вопль, адресованный именно этому пришельцу. Мне повезло.

Разумеется, удача вполне могла от меня отвернуться, если бы он сам не дожидался все это время как раз такого рода телепатического вопля. Он явился в самый последний момент — как отряд кавалеристов США, спасающий в вестернах хороших благородных парней от изуверов-краснокожих, — вернул назад, в подсознание, мой вытекавший сквозь душевные раны внутренний мир и перетащил меня в какой-то совершенно недоступный моему воображению корабль. В этом межзвездном варианте гроба Мухаммеда, подвешенном между Небом и Землей, я пробыл трое суток, в течение которых он попеременно то торговался со мною, то консультировался со своим начальством, оставшимся в головной конторе, по вопросам, связанным с нашими переговорами.

Мы с ним торговались точно так же, как я это делаю с перваками — просматривая перечень того, что каждый из них мог бы предложить, и сравнивая его с тем, в чем мы испытываем потребность. Каждый из нас старался получить чуть больше, чем отдавал другой стороне — разумеется, исходя из своих собственных понятий о выгоде. Купля-продажа — по сути, крайне простой процесс. Как я себе представляю, то, что происходило между мной и пришельцем, практически ничем не отличалось от аналогичных переговоров между финикийским моряком и раскрашенным синей глиной кельтом-обитателем древней Британии.