Гоар Маркосян-Каспер - Четвертая Беты

Изий выслушал его, не перебивая, но когда Дан добрался до конца, он, словно отметая все, что касалось Илы, повернулся к Марану и сказал, улыбаясь:

— Значит, вошел в толпу врагов без охраны и без оружия?

— Не врагов, а крестьян, — поправил Маран.

— Враждебно настроенных крестьян. Один против ста. Так?

— Так.

— Зря. Не надо рисковать жизнью, которая нам всем необходима.

Ну, звезда Марана взошла в зенит, подумал было Дан, но что-то заставило его споткнуться на этой мысли. Что? Какая-то трещинка или червоточинка в голосе Изия? Он не стал додумывать, другая мысль затмила остальные — а как же с Илой? Словно ничего не было сказано, переступил, не глядя, и заговорил о другом… Ну что ж, попробуем еще раз! Опасно? Плевать! Дан решился, но не успел он открыть рот, как Маран тихо спросил:

— Что будем делать с Илой?

Изий недовольно поморщился.

— Не пристало начальнику спецотдела Охраны задавать подобные вопросы. Как можно поступить с человеком, который пренебрегает решениями Лиги и правительства, который тянет нас назад, во времена императоров и баронов, с врагом равенства, а следовательно, врагом идей Большого Перелома?

Маран промолчал.

— Ты понял меня? — возвысил голос Изий.

— Понял.

— Мы будем судить его открытым судом. Его и Гана. Обоих. Да… Надо примерно наказать крестьян. Чтоб в следующий раз неповадно было брать то, что им не принадлежит. Как члены Правления, согласны со мной?

— Согласны, — решительно ответил один из присутствующих.

— Как именно будем наказывать? — деловито поинтересовался другой.

— Подумаем. Полагаю, будет правильно отобрать один мешок из доли. У всех. Конечно, кроме тех, кто сообщил нам об этом безобразии.

— Не слишком ли мягко? — усомнился солидный толстяк.

— Ничего, на первый раз будем снисходительны.

Снисходительны! Дан вспомнил слова Илы Леса — «Два мешка это полуголодное существование»…

— Я могу идти? — спросил он устало.

— Иди. И в следующий раз будь повнимательнее. Ротозеи нам в Охране не нужны.

Выходя, Дан услышал обращенное, видимо, к Марану:

— Я думал, ты лучше умеешь подбирать людей…

Достанется ему на орехи, позлорадствовал мысленно Дан. Так ему и надо, пусть не служит этому подонку…

Во дворе его нагнал Маран.

— Ловко ты выпутался, — сказал он вместо приветствия. — Хорошо, что сообразил. Я боялся, ты по наивности выболтаешь все, что говорил Ила, а это — полный обвал… хотя все равно Иле твое выступление не помогло… да и не могло помочь, теперь ты это понял, надеюсь?

— Зато мое выступление помогло тебе, — сказал Дан вместо ответа.

Маран невесело рассмеялся.

— Эх Дан, как плохо ты разбираешься в людях… Да он мне этого никогда не простит.

— Чего?

— А того, что ты так красочно описал. Ведь сам он способен войти только в толпу охранников, да и то с опаской.

— В таком случае, прошу прощенья.

— Брось…

Рэта, меньшая из лун, уже клонилась к горизонту, когда начальник спецотдела Охраны и его невольный наперсник вышли из Крепости. Пересекли пустое пространство… Еще кто-то из древних владык повелел не строиться рядом с Крепостями ближе, чем на тысячу… нет, кажется, три тысячи шагов, запрет этот диктовался чисто военными соображениями, позднее город придвинулся к Крепости, но и теперь пустое пространство радиусом в четыреста-пятьсот метров окружало ее стены. Вошли в город. Странно, улицы были залиты светом. Дан поднял голову: маленькие, тусклые обычно лампочки светили, как прожектора, видимо, в другие дни они горели вполнакала, если не в четверть.

— Разве сегодня какой-нибудь праздник? — спросил он.

— Праздник у нас только один — День Большого Перелома. Ты должен помнить этот день.

Еще бы! Дан помнил этот день даже слишком хорошо. Он порылся в памяти — нет, освещение тогда было обычное.

— А почему же?.. — он указал рукой на лампочки.

— В городе волнения, — кратко ответил Маран.

— Какие волнения, где? — удивился Дан, оглядываясь. Так называемый проспект был безлюдней, чем когда-либо.

— Скоро увидишь, — обещал Маран, сворачивая на небольшую короткую улочку.

Дана уже в который раз охватило странное ощущение ирреальности происходящего… то ли сон, то ли давным-давно виденный фильм… Неживой синевато-белый свет, черные провалы арок, выщербленный камень стен, слепые темные окна. Резкий, раздирающий тишину скрип… Дан вздрогнул. Впереди медленно открылась ставня второго этажа, качнулась, стала с тем же царапающим слух звуком закрываться, дошла до половины и остановилась. Как когда-то в детстве, Дан представил себе всяких оживающих покойников с пятнами засохшей крови на лице, с вздыбленными волосами… вот олух! Он смутился, но нелепый иррациональный страх не отпускал. Однако Маран не замедлял шага, и Дан взял себя в руки. Поравнявшись с полуоткрытым окном, он повернул голову — ни освещения, ни штор, черная пустота. Город привидений…

Маран резко свернул налево, в неожиданно возникший переулок, и нырнул в темную подворотню. Дан чуть замешкался и едва не потерял его из виду.

— Не отставай!

Путь продолжили дворами. Уже во втором или третьем по счету Дан разглядел небольшую кучку людей, что-то негромко обсуждавших. Подходить к ним Маран не стал, очевидно, не считал нужным или просто торопился. Еще несколько дворов, и новая кучка людей, потом еще… Дан еле поспевал за Мараном, тот шел так быстро, словно не пробирался по закоулкам в темноте, а вышагивал по залитому светом проспекту. Наконец вышли на улицу уже невдалеке от района развалин, и Маран сбавил шаг.

— Теперь понял? У нас почти все дворы проходные.

— Потому на улицах так мало людей? — сообразил Дан.

— Да. Все предпочитают не высовываться. Даже сегодня. Во всяком случае, пока.

— Ясно. А из-за чего волнения? И в чем это выражается? В разговорах?

— Пока только в разговорах. И не надо иронически улыбаться. У нас и для разговоров нужна немалая смелость. А из-за чего?.. Ты же был при этом, чего спрашиваешь? У крестьян четвертого земельного объединения отобрали полдоли. А четвертое объединение — весь Вагринский сельскохозяйственный район. Сотни деревень. Понял?

— Не вполне. Разве раньше было не то же самое? Но все молчали.

— Такого не бывало. Была твердая доля, правда, маленькая, но концы с концами все же кое-как сводили. А чтобы наказывать голодом, да еще неизвестно за что — такого не бывало.

— И что теперь?

— А ничего. Изий выступит, свалит все на Илу, и обойдется. Главное, чтоб нашелся виновный, остальное — дело техники.