Игорь Водолеев - Где кот идет 2

– Ну как, легче стало? – участливо спросил выбравшийся из-под стола Белов. – Ты не бери в голову, что мы здесь как бы «чужие». В вашем мире мы любому сто очков вперед можем дать.

– Это точно, – подтвердил Кари. – Случайно люди в хроники не попадают. Обрати внимание, вот Кирога сидит. Родился в Х веке, в Африке. До восемнадцати лет белых людей в глаза не видал. А пищу предпочитает что ни на есть русскую. Говоришь, почему?

– Да, почему? – механически повторил Гарун.

– Вот и я спрашиваю, – вмешался Белов. – Почему Кироге дома не сиделось? Нет же, отправился в Египет изучать лютневую музыку. Не знал бедный нигериец, что любопытство губит кошку. По дороге его схватили алжирские людоловы. Они продали его грекам из Таврии. В Алжире он научился играть на домбре, в Таврии – на кифаре. После осады Херсонеса греки подарили его князю Владимиру. Так африканец попал в Киев. Здесь его научили играть на гуслях. Заодно окрестили, о чем была сделана запись в церковной книге. Его необыкновенная одиссея заинтересовала Эгля. Вот так на Тимешине появился чернокожий любитель русских пельменей.

– Пельмени он любит, это верно, – подтвердил Саток. – Зато Кирога – лучший композитор всех времен и народов.

– Еще бы, – засмеялся Кирога. – Пока я спал в консольном скафандре, Баг Мэк заложил в меня музыкальные способности ста детей.

– Теперь понятно, почему рядом с тобой нельзя оставить вазу с пирожными, – поддел дулеб. – Тебя тянет на сладкое, как сотню детей.

– Кстати! – сверкнул зубами африканец. – Вы, ребята, вернулись из двадцатки. Я понимаю, вам было не до музыки, но все-таки, можно спросить, а вдруг вы все же…, – замялся он.

– В чем дело? – спросил Кари. – Говори прямо, здесь все свои.

– Знаете, – смутился нигериец, – Я подумал, вдруг вам удалось послушать «Элеанор Ригби»» в первой аранжировке? У меня есть более поздняя версия в исполнении команды «Редкая земля». Но это немножко не то.

– А кто ее сочинил? – спросил Кари.

– Сами «Битлс», – поднял брови Кирога.

– Послушай, друг, – сказал Белов. – Мы были не в Юнайтед Штатах, а в Советском Юнионе. Разве тебе не известно, что рок в Советах был запрещен и таких как «Битлс» туда не пускали?

– Никого у нас не запрещали, – вмешался Гарун. – Просто мы сами не желали слушать эту тлетворную западную музыку.

– Даже Битлс? – вытаращился Кирога. – даже Джо Коккера?

– Музыка Битлс – это гнойная язва на теле буржуазной культуры, – заявил Гарун. – Я сам читал это в музыкальном журнале.

– Вот как? – засмеялся нигериец. – А если тридцать лет спустя ваш журнал напечатает: «Битлс – это навсегда?» Тогда ты что скажешь?

– Тогда даже Джо Коккера пустят в Россию, – примирительно сказал Кари. – Признаюсь, я тоже не слышал его. В каком стиле он работает?

– В те годы, – охотно пояснил Кирога, – каждый крупный исполнитель создавал свой собственный стиль. Например, Том Джонс или Алла Пугачева. Я сказал бы, что голос Джо Коккера напоминает скрежет взлетающего реактивного лайнера, который уносит вас в далекое романтическое путешествие.

– Этого я не понимаю, – отвернулся Гарун.

– Это и есть настоящее искусство, – убежденно заявил африканец.

– А вы, Саток, из какой хроники? – спросил Гарун.

– Я? – смутился индеец. – Я – не из хроники. – Я просто Саток.

– Да это же вождь Длинное Перо, – удивился Кари. – Разве ты не слышал о Сатоке? Он возглавил крупнейшее восстание индейцев в Канаде. Когда восстание было подавлено, Саток бежал в европейскую Францию. Так вождь попал в анналы истории, а потом на Тимешин.

– Я что-то плохо себя чувствую, – вдруг сказал Гарун, – Голова кружится. Можно, я отдохну?

– Конечно, – сказал Кари. – Белов, проводи его, а сам возвращайся. Ты мне еще нужен.

Поднявшись из-за стола, Гарун пошел за Павлом. В дверях он остановился и спросил:

– Говорили, здесь можно брать уроки кун-фу?

– Можно, – кивнул Кари. – На Тимешине находится лучший учитель кунфу. Да ты его видел! Он сидел с нами за одним столом.

– А, монах в оранжевом халате, – вспомнил Гарун. – Кто он, как его имя?

– Это был Пути Дамо, – понизил голос Белов. – Сам Бодхидхарма.

Глава 14

Я отложил прочитанные страницы в сторону. Потянувшись до хруста в плечах, я выбрался из-за стола и подошел к окну. На другой стороне улицы измученные утренним недомоганием граждане терпеливо стояли в очереди у закрытых дверей винной лавки. Это означало, что часы скоро пробьют одиннадцать и на всей территории региона откроется винная торговля.

– Пред жгучей жаждой опохмелки, все остальные чувства мелки! – посочувствовал я страждущим гражданам и вернулся на место. – Ну что ж, господин Саничев! Пока все идёт по законам жанра. После доброй драки – дружеская пирушка. Лемеха ожидает консольный скафандр, Алмазова – новые приключения, Белова – утреннее похмелье. Кстати, откуда взялся этот Белов? Почему именно П. Белов? Если это подстава от Мамаева, я ему покажу!

Я отделил от пачки следующую порцию листов. Очередная глава началась с того, что Лемеха представили Хэвисайду и между ними завязалась научная беседа. В свое время я читал об этом чудаковатом англичанине, который на полста лет опередил современную науку, почти не публиковал своих открытий и умер при загадочных обстоятельствах, причем весь его архив бесследно исчез. Перевернув пару страниц, я обнаружил место, где Эгль и Хэвисайд доказывают русскому профессору, что тот является автором новейшей теории гравитации, а Лемех не может их понять. В этом был определенный юмор и дальше я стал читать без пропусков.

Глава 15

В комнате раздался звонок. Извинившись, Эгль нажал кнопку связи.

– Эгль, здесь Гунр, – раздался голос в динамике. – Кари сообщает, что они прибыли в Буту. Колодец свободен в обе стороны.

– Хорошо. Передай Касю, что платформа переходит в распоряжение Сатока. Да, на трое суток. Да, мезозой, меловой период. Разумеется, он знает. У меня все.

– Еще раз прошу прощения. Пожалуйста, продолжайте. На чем вы остановились?

– По-моему, мистер Хэвисайд как раз начал рассказывать о невидимой материи, – осторожно напомнил Лемех.

– Да-да, вот именно, – заторопился англичанин. – Все дело в том, что наш мир не похож на вашу устойчивую вселенную. Вам повезло, что почти вся энергия Большого взрыва превратилась в излучение. Ваш мир пока стабилен, потому что у вас мало мертвых звезд.

– Что это за звезды такие? – спросил Лемех.

– О, у нас их видимо-невидимо, – махнул рукой Эгль. – Житья, можно сказать, от них нет.

– Скорее невидимо, чем видимо, – пошутил Хэвисайд. – Мертвыми звездами мы называем скопления невидимой материи между галактиками. Мёртвой материи получилось так много, что её притяжение остановило расширение вселенной и повернуло процесс вспять. Было замечено, что расстояние между звездами сокращается, причем с ускорением ускорения.