Журнал «Если» - «Если», 2002 № 03

— Мне надо с вами поговорить, миссис Уоллес, — заявил я, не теряя времени.

Она подняла глаза, и я увидел в них нескрываемый смех. Присутствие миссис Джонс придавало ей уверенности: ей не хотелось оставаться со мной наедине.

— О чем, мистер Арбетнот?

— Я знаю, кто вы.

Мои слова сильно ее озадачили.

— Знаете, мистер Арбетнот? Кто же я?

— Фантазма! Та, ради которой сюда приехал я, да и ваш муж тоже.

В ответ она запрокинула голову и расхохоталась.

— Я — фантазма? Что же привело вас к такому экстравагантному умозаключению?

— Извольте взглянуть. — Я показал ей музоптикон со взбесившимися стрелками. — Этот прибор вас разоблачил.

— Неужели? В таком случае кто-то из нас сильно ошибается: либо я, либо ваш прибор. Я не фантазма, мистер Арбетнот. Я не та, за кого вы меня принимаете.

— Давайте отправимся в Лондон! — взволнованно зашептал я. — Я представлю вас в Исследовательском клубе, покажу им, на что вы способны…

— И что дальше? Муж рассказывал о вашем клубе. Вы запрете меня в клетку, как поступаете со всеми несчастными, которых подбираете в своих странствиях? Нет, благодарю.

— Ничего подобного! — возразил я, хотя на самом деле еще не успел всего продумать. Действительно, как удержать ее в клубе в перерывах между поездками? Что ж, эту проблему придется решать на ходу… — Умоляю! Вернитесь в Лондон со мной.

На беду, в этот момент в гостиную вошел Уоллес.

Дальнейшее походило на дурной французский фарс. Уоллес обвинил меня в попытке украсть у него жену, я в свое оправдание утверждал, что она понадобилась мне в куда более высоких, истинно научных целях, а миссис Уоллес почему-то называла меня «этот ужасный человек». Наконец, после того, как я не меньше дюжины раз повторил слово «фантазма», он как будто сменил гнев на относительную милость.

— Так вы утверждаете, что Адель и есть фантазма? — недоверчиво спросил он.

— Да, — кивнул я.

Он повернулся к жене.

— Разумеется, нет, Сэмюэл! — заявила миссис Уоллес с излишней, на мой вкус, резкостью. — Тебе не кажется, что ты был бы в курсе дела, окажись я ею?

— Не знаю… — протянул ошеломленный Уоллес. — Откуда бы я узнал? А что, очень возможно…

— Не говори глупостей! — возмутилась миссис Уоллес.

— Смотрите! — поманил я Уоллеса. — Вот прибор музоптикон, изобретение некоего Уитерспуна. Видите? Он регистрирует присутствие фантазмы здесь, прямо в этой комнате!

— В последнее время я прямо-таки источаю идеи, — проговорил Уоллес. — Столько не придумаешь даже за целую жизнь. Дорогая, если ты…

— Прекрати! Я Адель Амброуз Уоллес, уроженка Бостона. Да что с тобой? Ты ведь столько лет знаком с моим отцом!

— Поспокойнее, дорогая! — попросил жену Уоллес.

— Ну, а если я и впрямь окажусь фантазмой, как бы ты со мной поступил? Этот ужасный человек хочет увезти меня в Лондон и запереть в клетке вместе с драконами, вервольфами и Бог знает кем еще. А ты? Что сделал бы ты?

— Ничего, дорогая. Ты бы осталась моей любимой женой. Я бы никуда тебя от себя не отпускал…

— Чтобы в голове у тебя продолжали заводиться смелые идеи?

— Разумеется, ты помогла бы моим исследованиям. Ты была бы мне не только женой, но и музой, источником вдохновения. Я совершил бы потрясающие открытия! Никто меня не остановил бы. Возможно, меня даже избрали бы членом Исследовательского клуба.

— А я считала себя твоей спутницей жизни.

— И это, конечно, тоже…

— Но ты не прочь использовать меня в своих целях.

— В наших общих целях, дорогая! Твой талант принес бы пользу нам обоим.

— В последний раз повторяю: я не фантазма.

— Как тогда ты объяснишь поведение стрелок прибора? — спросил Уоллес.

— Понятия не имею! — гневно отрезала миссис Уоллес. — Спроси мистера Арбетнота — это его штуковина.

И с этими словами она покинула комнату. Мы услышали, как захлопнулась входная дверь.

Адель! — крикнул Уоллес, выбегая следом за ней. — Адель, моя бесценная…

Я же остался сидеть, слишком потрясенный случившимся, чтобы произнести хоть слово. Ведь я увидел, что с уходом миссис Уоллес прибор взбесился еще сильнее.

Единственным человеком, оставшимся в гостиной, не считая меня, была миссис Джонс. Я смотрел на нее, не находя слов.

— Да, — ответила она на мой не прозвучавший вопрос.

— А вы?.. Вы поедете со мной в Лондон?

— И не подумаю! Миссис Уоллес все рассказала. Вы и впрямь сажаете свои находки в клетку?

— Только некоторых… — В ее присутствии я чувствовал себя парализованным. Ее лицо было воплощением тысячелетнего спокойствия и мудрости. За спиной у нее трепетали крылья — или то были всего лишь завязки фартука?

— А теперь мне придется вас покинуть, мистер Арбетнот, — произнесла фантазма.

Несколько непонятных словечек — и гостиная со всей обстановкой исчезла. Я очутился на улице посреди деревни. Солнце садилось, работники медленно брели домой. Адель Уоллес решительно шагала к железнодорожной станции; рядом с ней, отчаянно жестикулируя, семенил ее супруг.

За истекшие с тех пор сорок лет не было дня, чтобы я не вспоминал эти события во всех подробностях. Через Исследовательский клуб я проведал, что Уоллесы развелись, и Адель вернулась в Бостон, к родителям. Сэмюэл сделал несколько открытий, не слишком, впрочем, значительных, после чего забросил исследования — во всяком случае, в клубе его имя перестало упоминаться.

Больше всего мне не давал покоя вопрос, почему я не сумел распознать фантазму. Ведь я кичился непогрешимой интуицией истинного исследователя, которая ни разу меня не подводила во многих путешествиях, увенчавшихся блестящими открытиями. Редко мне приходилось так жестоко ошибаться.

И только сейчас, когда из-под моего пера текут эти строки, ко мне приходит понимание. Я был исследователем (приходится писать об этом в прошедшем времени); я воображал, что разрешаю загадки, которыми кишит наша жизнь, охотясь за экзотическим, уникальным, редкостным. Но миссис Джонс приоткрыла мне другую сторону нашего существования, для которой нет иного наименования, кроме загадки обыденности. Загадка таится в фартуках, чайных полотенцах, прочей безделице; любая мелочь может стать источником вдохновения. И ныне я скорблю, что не вел достаточно оседлой жизни, чтобы постичь эту мудрость.

А теперь я готовлюсь к своей последней экспедиции. Отправлюсь в Лондон, спущусь в подземку и стану искать ее там. Если найду, то не попытаюсь поймать, а просто скажу… что я ей скажу? Что наконец-то все понял.