Майкл Фостер - Воины Рассвета

Ночь опустилась на планету внезапно. Они даже не успели отойти подальше от того места, где приземлились. У Лизендир ужасно разболелась голова. Вскоре они устроились на ночлег возле каменной гряды.

Неподалеку он них журчал источник. Хан понюхал воду, осторожно попробовал ее и решил, что пить можно.

Они молча и без всякого энтузиазма поели пищевых концентратов, затем нашли небольшое углубление в земле и улеглись туда, крепко прижавшись друг к другу и согревая друг друга. Лизендир дышала с трудом. Хан и сам чувствовал себя очень усталым, однако ему было не так плохо, как он ожидал. Все-таки содержание кислорода в воздухе достаточно высокое.

В небе сияли звезды — необычно большие и яркие. Они казались странными, даже враждебными после мягкого ласкового света звезд Чалседона. И ночь была очень холодной. Хан оказался прав — температура здесь падала очень быстро.

Они спали плохо — да этого и следовало ожидать на такой высоте. Хан обрадовался, когда увидел, что небо на востоке стало светлеть. Здесь ночь была на удивление короткой. Небо очень быстро приобретало цвет жемчуга, затем цвет огня, и вот снова появилось ослепительно яркое солнце. Теперь Хан понял, почему эта планета называется Рассвет. Рассвет был прекрасен, но как-то по-своему. Он был красив, как отблеск огня на голубом клинке. Температура воздуха стала быстро подниматься, хотя подножия гор еще лежали во тьме.

Лизендир проснулась. Она выглядела совсем больной, и предложила Хану поспать еще немного — разреженная атмосфера была для нее настоящей пыткой. Однако они все же собрали своей нехитрый скарб и пустились в дорогу — на запад, прямо к горам.

Несколько раз в течение дня они ощущали подземные толчки. Не сильные, но достаточные, чтобы заметить их. Лизендир никак не прокомментировала этого, но Хан сказал:

— Строения гор, плато, землетрясения… по всему видно, что мы приближаемся к континентальному срезу. В горах мы найдем ущелья или каньоны, а на другой стороне высота будет снижаться. Там мы опустимся до уровня моря. А может быть, там мы и увидим море. Геология одинакова на всех планетах. Вся разница только в скорости, с которой дрейфуют материки.

Она кивнула. Она все слышала и поняла. Они снова двинулись в путь.

Они шли, но горы не становились ниже. По крайней мере, так казалось Хану. Они остановились рано, будучи не в силах продолжать путь. Воды здесь поблизости не было. Они быстро поели и улеглись спать, тесно прижавшись друг к другу, чтобы спастись от ночного холода. Хан бросил последний взгляд на окружающую местность. Солнце быстро опускалось за горы.

Короткая ночь быстро миновала. За ней минул день, точно такой же, как. предыдущий. И следующий. И еще один. Сначала для них казалось важным, есть ли вода там, где он останавливались на ночлег. Затем они перестали обращать на это внимание. Они перестали разговаривать. Они вообще перестали отличать один день от другого.

Однако дни отличались друг от друга, хотя тянулись монотонно и однообразно. Горы заметно приблизились к ним. Им стали попадаться холмы. Подниматься на их пологие склоны было сплошным мучением, но зато спускаться с противоположного склона доставляло удовольствие, которое не могли омрачить даже холмы, которые уже дожидались их впереди. Они очень экономно расходовали безвкусные пищевые концентраты, и уже были на грани истощения. Особенно это было заметно по Лизендир, Она очень много потеряла в весе, и Хану казалось, что сейчас она выглядит хуже, чем в тот день, когда он встретил ее на базаре. Казалось, что та встреча произошла годы назад, в далеком прошлом.

Один за другим шли дни, лишенные для них всякого смысла. Единственное, что объединяло их с реальностью — это число пакетов с пищевыми концентратами, которое непрерывно уменьшалось, да расстояние до гор, которое тоже сокращалось, но очень незаметно. Каждый вечер их фиолетовые тени становились немного ближе к ним. Землетрясения становились чаще и сильнее. Горы уже занимали большую часть горизонта, вздымаясь в небо острыми клыками вершин.

И вот к вечеру одного дня они подошли к краю пропасти. Они не замечали ее, пика не оказались совсем рядом. Противоположный край пропасти терялся в голубом тумане. Дна пропасти они тоже не могли рассмотреть из-за тумана, хотя им показалось, что в его просветах они видят серебристое русло реки. Они долго стояли на краю обрыва, глядя вниз. Если там есть река, то она течет на юг, к горам, хотя в них не было видно никакого просвета.

Лизендир смотрела вниз блестящими глазами.

— Воздух, вот что мне нужно. Если бы я снова могла дышать полной грудью! Я тогда спустилась бы вниз и умерла спокойно. — Голос ее походил на хрип.

— Я тоже, — заметил Хан. — Если бы нам удалось спуститься здесь.

Они начали спускаться, не теряя времени и не желая проводить еще одну ночь на этом мутном плоскогорье. Спуск был нелегок. Сначала склон был пологим, а затем становился все круче. Звезды высыпали на потемневшее небо, когда они решили остановиться.

После ночи в ожидании они упорно продолжали спускаться. Каждый день воздух становился плотнее и теплее. Дышать стало легче. Тени удлинялись. Теперь у них всегда была вода: в камнях они находили множество источников. С водой они могли продержаться на пищевых концентратах дольше. Но все тяготы этого путешествия сказывались на них, особенно на Лизендир. Это беспокоило Хана, хотя он и сам походил на скелет. Лизендир же дошла до такой стадии, что стала говорить с собой. У нее появились галлюцинации.

Наконец они доели остатки концентрата. Его еще можно было растянуть на пару дней, но они решили съесть его и идти, пока хватит сил.

В этот последний ужин они впервые ощутили радость. И даже Лизендир стала сама собой.

— Ну вот, Хан, мы доели все. Далеко ли мы сможем продвинуться?

— Если бы мы были в хорошей форме, то могли бы идти три дня, сейчас, мне кажется, мы сможем обходиться без пищи не более двух дней. Она осмотрелась:

— Так значит, здесь нас ожидает конец. Но я не боюсь. Посмотри вокруг.

Хан посмотрел. На ущелье опускался вечер. Вокруг громоздились горы, и Хан был рад, что не видит обнаженных остроконечных вершин.

Ни один человек, ни одно разумное существо не полезло бы по доброй воле туда, куда забрались они. Горы были очень высоки, там, вероятно, совсем не было воздуха. Хан еще никогда не видел таких высоких гор.

Лизендир снова заговорила, не дожидаясь его ответа:

— Ты не можешь рассмотреть эти горы, как я — я ведь могу видеть в ультрафиолетовой области спектра. Эти камни, эта река… Здесь все полно дикой, безжалостной, жестокой красоты… — Она была захвачена этим зрелищем, как ребенок. Она знала, что ее смерть совсем близка, но говорила: — Как здесь красиво, посмотри…