Отто Гайль - Лунный перелет

При этих словах Гардт включил мотор.

Послышался глухой шум, который постепенно перешел в свист. Медленно, почти незаметно, солнце и Земля обернулись вокруг «Виланда»; еще полминуты — и поворот кончился. Свист снова перешел в ворчание, в глухой шум и замолк.

Так случилось то, что человечество потеряло ракету Гардта из виду и считало ее погибшей.

Глава 17

Свобода

Работа взрывного механизма ослабела, и движения пассажиров становились с каждой минутой все более необычайными.

Наши путешественники вовсе перестали ходить. Вместо этого, им приходилось все время кувыркаться самым причудливым образом. Они к этому привыкли, как к обыденному явлению. Малейшее неосторожное движение — и человек летел вверх или в сторону. На полу можно было удержаться лишь в том случае, если осторожно и медленно ползать, держась за прикрепленные всюду поручни.

Когда сила тяжести уменьшилась в тысячу раз, и вес человека в соответствии с этим упал до 70 граммов, Ганс пригласил своего дядю совершить вместе с ним экскурсию за борт ракеты.

Надо сознаться, что дядя Алекс не особенно был расположен оставить крепкую оболочку «Виланда» и отдаться всецело во власть неизвестности; однако, такая прогулка крайне улыбалась ему. Любопытство оказалось сильнее страха неизвестности, и он перестал колебаться. К тому же, за последнее время он до того привык к состоянию невесомости, что перестал опасаться каких-либо сюрпризов с этой стороны.

Резиновые костюмы были приготовлены. Гардт облачился в такой костюм, и только шлем оставался еще у него в руках. Он поворачивал его во все стороны и тщательно осматривал.

— Тяжесть столь ничтожна, — заметил он мешкавшему еще археологу — что мы будем отдаляться в открытом пространство от нашей машины лишь со скоростью одного сантиметра в секунду, а такая скорость не представляет никакой опасности.

— Да, — согласился дядя Алекс, — понемногу привыкаешь к мысли, что вся наша жизнь и благополучие зависят здесь исключительно от твоих математических формул, а смерть явится в результате какой-либо ошибки в твоих расчетах.

— А разве на Земле обстоит иначе? — спросил Гардт, улыбаясь…

Ганс Гардт преподал дяде еще некоторые правила поведения вне корабля и предупредил его, чтобы он немедленно поспешил обратно на машину, как только почувствует малейшее затруднение в дыхании. Гардт подробно объяснил ему также устройство и употребление телефонного кабеля, который был намотан на катушке. Один конец кабеля был протянут внутри шлема и включен в микрофон, другой конец надо было соединить снаружи с каким-либо из многочисленных штепселей на машине.

— Не забудь, — заявил инженер, — прежде всего включить кабель. Мы сможем тогда разговаривать друг с другом, а также сохранить связь с Андерлем, который остается на машине. Благодаря тому же кабелю сможем мы в любой момент опять вернуться на машину. Итак, в путь!

Андерлю он строго приказал не изменять действия дюз.

Инженер еще раз тщательно осмотрел шлем и убедился, что все благополучно. Только после этого он открыл внутреннюю дверь шлюзовой кабины и впустил туда Алекса. Гардт тщательно закрыл дверь и отвинтил воздушный клапан, через который воздух со свистом устремился наружу из кабины. Резиновые костюмы до того раздулись, что для обеих фигур едва хватило моста в маленькой кабине.

Гардт нажал наружную дверь, и два человека выскользнули в мировое пространство.

Алекс весьма осмотрительно стал ползать по гладкой поверхности машины. Он включил свой кабель и немедленно услышал голос Гардта, который, казалось, доносился издалека, хотя племянник его находился тут же рядом.

— Дядя Алекс, — говорил этот голос, — слышишь ли ты меня? И каково твое дыхание?

— Безукоризненно!

Сношения между двумя путешественниками в пространстве были установлены. Эти две странные фигуры пустились в путь вокруг «Виланда», взявшись за руки, на которые были надеты кожаные рукавицы; при этом проволока кабеля легко скатывалась с катушки. Если бы они не привыкли за последние дни к состоянию невесомости, то первый же неосторожный шаг отнес бы их далеко от ракеты. С трудом удавалось им сохранять связь с машиной.

— Что это? — воскликнул вдруг изумленный дядя. — Что случилось с нашим небесным крейсером?

Одного неловкого движения было достаточно, равновесие сразу нарушилось. Дядя оказался вне связи с машиной и стал медленно парить в пространстве.

— А в чем дело? — спросил Ганс Гардт, который не мог дольше держаться у машин и начал парить.

— Посмотри, какой вид имеет наш гордый «Виланд», — сказал Алекс. — Он словно заболел корью.

Действительно, наружная оболочка «Виланда» была вся покрыта мелкими и крупными пятнами, которые блестели на солнце всеми цветами радуги.

Гардт рассмеялся, но этот смех в телефоне звучал точно кашель.

— Не беспокойся, дядя, эти пятна попросту ледяные сосульки, в которых преломляются солнечные лучи. При подъеме кое-где на «Виланде» осела влага, которая потом замерзла.

Еще минута, и кабели размотались во всю длину. Растянувшись, они крепко держали этих людей, которые были похожи на связанные баллоны, висевшие на расстоянии сотни метров от «Виланда».

Ярко выделялись сверкающие в лучах солнца шлемы и костюмы в окружавшей непроглядной тьме. День и ночь словно заключили между собой фантастический союз.

Воздушный корабль казался гигантской гранатой, блестящим, редким чудовищем, прорезающим мировое пространство.

— Каким образом вернемся мы на нашу машину? — спросил Алекс, успокоившись по поводу замеченных им пятен на «Виланде».

— В кармане твоего пневматического костюма ты найдешь маленький револьвер, — гласил ответ, — выстрели один раз, и в силу отдачи начнешь двигаться. Кроме того, ты спокойно можешь вернуться туда по кабелю.

Алекс последовал этому совету и через некоторое время вновь очутился на «Виланде». Успех выстрела придал ему бодрость и веру, и он опять пустился витать, вокруг «Виланда». Археолога охватило чувство огромной неиспытанной радости и свободы; он захлебывался от восторга, несмотря на свои 54 года.

Необыкновенно легко и приятно было скользить и витать, блестеть и сверкать всеми линиями и частями своего тела в солнечном сиянии, в ночной тьме, на фоне звездного неба.

— Берегись, дядя! — раздался вдруг голос инженера, — берегись дюз. Кабель, правда, не достигает конца нашего корабля, но он может оторваться. Если же твой водолазный костюм погрузится в потоки газа, то и без всяких ошибок в моих вычислениях ты отправишься в вечность.